И не по-нашему, а по-Своему отметил Господь и Бог наш Иисус Христос величие Своего Рождества в вертепе Вифлеемском.
Чудесно, как доступно только Богу, возвестил Он о Своем земном рождении ближним и дальним, простым и неученым, мудрым и ученым. Простые были близки к Нему, из их среды позже Он избрал Своих апостолов. Они принадлежали к избранному Им народу, они веровали в истинного Бога, понимали язык Священного Писания. И к ним послал Он в глубокий ночной час Своего Ангела.

Каждый год в воскресенье перед Рождеством Христовым на Божественной Литургии мы, православные христиане, читаем отрывок из первой главы Евангелия от Матфея, в котором приводится длинный перечень имен тех людей, которые стали предками Иисуса Христа. Какое же значение имеет для нас эта родословная Спасителя?

Обычно в конце уходящего года у людей спрашивают, чем он им запомнился. Чаще всего при этом вспоминают какие-то события, которые навязаны тем информационным пространством, в котором мы сейчас живем, воспринятые через призму новостных выпусков, тенденциозных статей или интернет-форумов, а не то, что связано с нашей духовной и личной жизнью.

На этот вопрос отвечают учащиеся воскресной школы Скорбященского храма г. Клина.

Кончается сегодняшнее евангельское чтение очень страшными словами: Много призванных, а мало избранных... Господь, Который сотворил мир для того, чтобы поделиться с ним вечной, Божественной радостью, встречается, однако, в этом мире с холодным отказом. Он призывает всех - но избрание зависит от нас; Он всех сотворил любовью для радости и вечной жизни - но мы должны ответить любовью на любовь и войти в ту радость, которую нам предлагает Господь. И картина, которая нам дается в сегодняшнем Евангелии, такая простая и так точно описывает все состояния нашей души, все причины, по которым нам на Бога нет времени, к вечности нет интереса.

В области молитвы очень редко мы так сознаем свое духовное состояние, что согласны остановиться в каком-то отдалении от Господа. Мы знаем, что в Царство Небесное ничто нечистое не войдет, и однако, как только в нас рождается нужда, тоска, сознание нашей неизбывной нужды в Боге, мы сразу дерзаем подойти и думаем, что имеем право на вход, право подойти к Богу, право быть пропущенными всеми другими, потому что нам что-то нужно.

Прочитанный сегодня отрывок из Евангелия приобретает особенную ясность и выпуклость, если вспомнить, что разговор между законником или юношей, спрашивающим о вечной жизни, и Христом последовал сразу же за тем, как Христос сказал, кто именно войдет в Царство Небесное, кто унаследует вечную жизнь.

В 1942 году я работала на Калужской улице в ателье. Ездить было далеко, а время было тяжелое - военное. Всего хлебнула: и холода, и голода. Вот однажды ехала я на работу, вышла из метро в шесть часов утра. Была глубокая осень, начались заморозки. Улицы были темны и пустынны. Переходя площадь, я попала в большую лужу и упала в нее. Пробую встать - и не могу, поднимусь - и опять падаю, как будто кто-то толкает меня.

В законе Божием, данном на Синае, первые четыре заповеди говорят о взаимоотношениях человека с Богом, остальные шесть - о взаимоотношениях между людьми. Из них пять заповедей, с пятой по девятую, говорят о грехах, совершаемых делами или словами. Десятая заповедь предостерегает нас от греховных мыслей, которые оскверняют душу и побуждают к недостойным словам и поступкам.

За Православие нужно бороться, а не бежать куда-то, не искать его на стороне. Если в доме нет чистоты, много мусора, - его нужно выметать, а не бежать к соседу, думая, что у него идеальная чистота.

Вспоминаю случай, когда медработник, уставший и не особо доброжелательный, сообщил матери о неизлечимости ребенка, о большой вероятности его скорой смерти. А у женщины не сложились отношения с близкими, ее обвиняли в болезни малыша и дали понять: если что, домой можешь не возвращаться. Узнав ошеломляющую новость, мать ребенка рассталась с жизнью.

Разве ты не понимаешь, что в эту самую ночь, когда ты ляжешь отдыхать в сознании своей полной обеспеченности, когда ты ляжешь отдохнуть в ожидании нового, тихого, богатого, обеспеченного дня, с тебя потребуется твоя жизнь! Может быть, придет тихий час смерти; а может быть, и грозный час разбоя, - но жизнь твоя тебе не принадлежит; в одно мгновение ты можешь ее лишиться; и тогда - что будет со всем тем, что тебе послал Бог и ты собрал своими трудами? И кому это останется?
Казалось бы, ответ простой: жене, детям, родственникам, близким... Но не об этом речь идет; да - это все останется позади, это все останется другим людям, которые над этим не трудились и которые выронят из своих нетрудовых рук все это богатство; а тебе что останется от него?..

Встреча Рождества Христова - это не только воспоминание об этом событии, но и участие в нем, ежегодное духовное прикосновение к родившемуся в Вифлееме Богомладенцу Иисусу. А разве мы готовы к этой встрече? Разумеется, нет! Поэтому к ней необходимо подготовиться, для этого и установлен в Православной Церкви Рождественский пост.

Зачем нужна молитва?
Если человек осознал необходимость молитвы, но вычитывать правило целиком на первых порах тяжело, с чего ему начать? Возможно ли современному светскому человеку достигнуть состояния непрестанной молитвы?
Ответы на эти и другие вопросы в нашей сегодняшней публикации.

Все мы и в детстве, и в школьном возрасте, и в зрелые годы неоднократно испытывали сильную душевную боль от беспомощности против клеветнических обвинений в свой адрес. При этом мы и сами причиняли другим такую же боль, возводя или поддерживая несправедливые обвинения. Начинается это с детства, с мелочей. Часто по трусости, иногда по злобе, мы указываем на других, будучи виноваты сами.

И теперь мы пойдем из церкви; в течение недели, или до того момента, когда мы снова придем в церковь, мы встретим не только одного, а многих людей. Будем ли мы, как священник или как левит, размышлять о том, что мы узнали здесь, хранить в сердце изумление и радость - и проходить мимо других, потому что забота о вещах мелких может нарушить наш мир душевный, отвлечь ум и сердце от этого чувства дивности встречи с Богом, пребывания в Его присутствии?

О необходимости молитвы говорил Своим ученикам и Господь наш Иисус Христос. Сам Он молился Своему Отцу Небесному постоянно: и за учеников, и о помощи в перенесении крестных страданий. Молился, потому что Его человеческая природа не могла жить без молитвы. И мы помним, насколько духовно сильным было это моление - до кровавого пота. Самим Спасителем подарена нам молитва "Отче наш", и это еще одно подтверждение тому, что христианину молиться так же необходимо, как дышать.

Разберем этот евангельский отрывок.
Во-первых, Иуда брал для своих нужд чужие деньги - классический пример воровства. Во-вторых, он злоупотреблял своим положением казначея апостольской общины, присваивая деньги, которые должен был употреблять на другие цели. В-третьих, средства, присваемые Иудой, были пожертвованы во имя Божие и, следовательно, являлись Божиим достоянием, находясь в пользовании общины Христовых учеников. Такой грех - присвоение собственности Христовой Церкви, посвященной Богу и принадлежащей Ему, - называется святотатством. Слово "тать" на церковнославянском языке означает "вор".

Это можно было бы сказать о бесчисленном количестве людей, которых мы встречаем и о которых мы думаем, что умерло в них все: чуткость, человечность, все, чем человек прекрасен, и остается только этому трупу среди нас пребывать. Вспомним тогда слова Спасителя: Этот человек не умер - задремал; уснула, окоченела его душа; но скажи только Бог живое слово - она проснется!..
И это слово мы призваны сказать, а не кто-то другой.

Предлагаем вашему вниманию небольшую подборку поучений преподобного Серафима Саровского.

В один из летних теплых дней я решила прогуляться по городу и одновременно сделать несколько своих снимков на фоне природы. Когда, забрав фотографии, стала их просматривать, вздрогнула - опять тот колючий, чужой взгляд, какой я видела на портрете. Выходит, художник прав был?! Он смог увидеть то, что я сама в себе признавать отказывалась: моя душа показывалась наружу через глаза. А ведь я себя всегда считала человеком с исключительно положительными душевными качествами!

Я сказала старшему сыну, чтобы он взял свечи и зажег их перед Казанской иконой Пресвятой Богородицы, перед той многострадальной иконой, за которую все очень хотели взять деньги. Сказала детям, чтобы на коленях просили у Божией Матери моего помилования. Они со слезами умоляли Пресвятую Богородицу. Я почувствовала, что мое тело становится мягким и отрывается от пола, хотя я в это время стояла. Крикнула: "Дети, держите меня!" Они вцепились в меня и еще больше стали просить Божию Матерь.

С вхождением в церковную жизнь, когда уже стала много читать, изучать, вникать, и главное - причащаться Святых Таин, начали открываться многие вещи, которые раньше не имели для меня большого значения. Так произошло с записками об упокоении. Как я теперь жалею, что бабушкин список не сохранился! Это же был наш семейный синодик, или помянник. Это ведь не просто история семьи - связь поколений, окошко в прошлое, возможность молитвенного единения живых и умерших.

Нам всегда кажется, что мы слушаем, понимаем; но вот сегодня нам вновь, в который раз читалась притча о сеятеле - и что? Она такая ясная, такая привычная; казалось бы, нам даже и не нужно ее вновь слышать, мы могли бы ее повторить, рассказать, объяснить. Но кто из нас может сказать, что он ею сколько-то живет? И вот тут слова Христовы: Будьте осторожны, как вы слышите слово Божие, - не напрасны. Мы слышим и помним; слышим слухом и помним головной памятью; но доходит ли это слово до нашего сердца?

Человеку, неискушенному мошенничеством, слышавшем о нем лишь из новостей телепрограмм и газет, жившем до этого в теплой домашней атмосфере искренности, оказаться в среде, где только и думают, как бы воспользоваться твоей неопытностью, оставить без средств, на улице, - означало погибель.
В такую-то обстановку я и попала.

Часто так бывает и с нами: нас постигает горе, нашу душу раздирает оно, и перед нами стоит наша вера, стоит Господь - невидимо, но так же реально, как и тогда, и мы к Нему бросаемся молитвой, кидаемся горем своим, обращаемся своей верой, колеблющейся своей надеждой, посильной своей любовью, и говорим: Господи, утешь!.. Чего мы хотели бы, это чтобы Господь положил руку на наше сердце и в ответ только на наше горе внес в сердце наше покой и в жизнь нашу такую новизну, такую глубину, которая разверзла бы нам время и вечность, которая сделала бы из нашей, часто многоскорбной, земли уже достигнутую блаженную вечность.
И Господь этого не творит

В один из весенних дней, среди полного здравия, сознание окутал туман, появилась необъяснимая слабость. Еле добралась до дивана и легла. Легла, чтобы, возможно, никогда больше не встать. А дальше началась борьба за жизнь. Диагноз был неясен, а силы таяли. По очереди отказывались работать разные органы. Стало страшно. Страшно видеть, как за окном природа пробуждается, а твоя жизнь угасает. Страшно умирать вот так в 27 лет, не поняв, для чего жила и не успев еще ничего сделать.

Кто из нас может похвастаться, что он обращается к Богу только с любовью, а не лишь тогда, когда ему что-либо нужно или когда Его надо умолить после того, как стало стыдно своей жизни? Кто из нас может сказать, что он постоянно, каждому, открытым сердцем, радуясь, дает, в надежде, что тот, кто получает, не будет нашим даром унижен, не будет нашим даром ранен, не почувствует, что он - бедняк, который, рано или поздно, должен отдать то, что ему дали.

Когда чужую радость - будь то Божию, будь то человеческую - мы можем разделить, чтобы она стала нашей радостью, не только приобщиться чужой радости, но присвоить себе хоть какую-то долю ее - мы с готовностью идем. Но когда нам надо только радоваться чужому счастью, когда, в конечном итоге, радость окажется не нашей, а его - Божией или человеческой, - нам некогда, мы заняты землей, у нас своя радость, свой брак; у нас своя земля, своя работа, нам некогда пойти только ликовать, потому что кто-то другой ликует...
Делить горе мы иногда - не всегда - кое-как умеем; а разделить радость бывает очень трудно.

В наше время крест стал одним из наиболее распространенных украшений. Золотые и серебряные крестики теперь продаются не только в храмах, но и в ювелирных магазинах, и даже на рынках. Покупают и носят их не только верующие. Да и носят-то не всегда на груди, сокровенно, а часто напоказ: крестики можно увидеть и на ухе, и на запястье и т.д.
Около двух тысяч лет назад, во времена, когда был распят Господь Иисус Христос, никому бы в голову не пришло украшать себя подобным образом. И не потому, что это выглядело бы кощунственно в глазах христиан.

О дне памяти святого, имя которого мы носим, мы говорим, что это "день нашего Ангела". И в каком-то смысле, в смысле нашего посвящения святому это верно; но с разными святыми людьми - как и с окружающими нас простыми людьми - общение у нас складывается по-разному: одни нам лично ближе, через молитву и через их житие, которому мы хотели бы подражать; другими мы восхищаемся как бы издали. С Ангелом же хранителем отношения наши совсем иные: мы ему поручены, и он - хранитель наш, независимо как бы от того, обращаемся ли мы к нему, помним ли вообще о нем или нет, - как наши мать и отец, с которыми у нас неразрушимая связь, что бы мы ни думали, как бы ни поступали по отношению к ним, как бы ни вели себя...

Первые монастыри, созданные князьями по образцу византийских, бывали часто бледными копиями живой, полнокровной иноческой действительности Византии. Но вскоре Русь начала создавать свою самобытную монашескую традицию.
Без помощи со стороны, трудами и подвигом святых преподобных Антония и Феодосия выросла подлинно русская Киево-Печерская обитель, пережившая все трагедии истории, давшая древней Русской Церкви сонмы святых, вождей церковных (как, например, Стефана, епископа Владимирского, Ефрема Переяславского, Исаию Ростовского); благовестников, миссионеров-мучеников Кукшу и Пимена; людей глубокого и терпеливого милосердия, таких как святые Феодосий и Дамиан-целебник; наконец, первого летописца русского - Нестора, первого иконописца - Алипия.

Просто было бы, если бы сердце отозвалось на горе, на нужду; трудно, потому что сердце наше молчит. А почему это так? Не потому ли, что, когда человек поступает плохо, мы всегда думаем: он - плохой человек, не понимая, что человек-то часто так бы хотел быть хорошим, так бы хотел, чтобы каждое его слово было чисто, чтобы чисты были его мысли, чисто сердце, чтобы его поступки были достойными; а сил не хватает, окутывает его старая привычка, давление и привычки среды, ложный стыд - столько, столько вещей. И человек продолжает поступать плохо.

Не должно без нужды другому открывать сердца своего; из тысячи можно найти только одного, который сохранил бы твою тайну.
Когда мы сами не сохраняем ее в себе, то как можем надеяться, что она может быть сохранена другим.

Приходит время суда, приходит волна морская, о которой сегодня говорится в Евангелии, буря, которая может всё потопить; приходит огонь – огненный суд Божий или страшный, пожирающий огонь человеческой злобы; и что тогда остается от того здания, которое мы строили не навсегда, не на вечность, а только чтобы укрыться на время: сгорает солома, горит и испепеляется дерево; что же с нами тогда будет?
Вот тут апостол Павел нам говорит слово надежды: дело сгорит, но человек спасется!

Сегодня мы поговорим о распространенном, но часто не совсем верно понимаемом выражении «впасть в прелесть».
Начнем с того, что человек, который не прикладывает усилий для достижения Вечной Жизни и Небесного Царства, не может попасть в духовную прелесть в том смысле, в каком это употребляется в духовной, особенно аскетической, литературе. Вернее будет это назвать прелестью в узком смысле.

Пожилые люди сетуют: «Так-то беспечно и небрежно люди в церковь не ходили». Это был особенный ритуал – посещение храма. Надо было соответствующим образом настроиться, исключить негативные эмоции и суетные мысли. Когда входите в церковь, ваша душа должна быть чистой, то есть свободной от посторонних мыслей. Как же возможно: только возжечь свечи – и сразу же уйти?!

Из года в год и из поколения в поколение мы читаем Евангелие в новых контекстах и перед лицом новых обстоятельств – исторических или личных. И каждый раз тот или другой отрывок может ударить нас в душу по-новому.
Сегодня мы читали о насыщении толпы Христом. И чаще всего у отцов Церкви и у духовных писателей читаешь об их чувстве изумления о милосердии Божием и о власти Бога, Который мог напитать столько народа столь малым. Который мог творить чудеса в мире, таком Ему чуждом, когда хоть искра веры, хоть трещинка в броне нашего неверия позволяла Ему действовать.

Не всем повелевал Спаситель хранить такое целомудренное, трепетное молчание о том, что для них сделал Господь, но некоторым Он повелевал это делать. И когда мы задумываемся, почему это может быть, всплывает в собственной душе столько воспоминаний о том, что бывало с каждым из нас. Как часто бывает, что приблизится к нам благодать, коснется наша рука края ризы Господней, войдет в нашу жизнь порой, когда мы не только не ожидаем этого, но даже, может быть, и не хотим, Сам Господь – и все меняется...
И вот иногда мы не умеем сохранить эту тайну Божию, пока она не созреет в нашей душе, пока она не принесет двух основных своих плодов: благодарности и смирения.

Святой Пантелеимон жил в начале IV века, во время страшных гонений на христиан императора Диоклетиана. Он был врачом. Поверив во Христа и приняв святое Крещение, он стал исцелять людей молитвой к Богу. Исцеления эти были так поразительны, что множество болящих устремилось за его помощью.