Мы продолжаем публикацию материалов, посвященных 100-летию Октябрьской революции 1917 г.
С конца 1939 г. в СССР начинается новый период в отношениях Церковь – государство, когда на смену кровавому террору 1937–1938 гг. приходит политика использования РПЦ в интересах власти. Толчком к этим изменениям послужила Вторая мировая война, которая внесла свои коррективы в существовавшую расстановку приоритетов.
Рассмотрим особенности антицерковной политики в СССР с конца 1939 по 1991 г. согласно периодизации, предложенной Б.А. Филипповым в его книге «Очерки по истории России. XX век».
Фото: www.sdsmp.ruКонец 1939 г. – 1958 гг. Вторая мировая война (1939–1945) внесла серьезные коррективы в антирелигиозную и антицерковную политику власти. Эти изменения укладываются в начавшийся процесс разделения компетенции государственных и партийных властей.
В эти годы Сталин осознает важность для страны Церкви. Кроме того, Сталин осознает значение религиозных институтов в странах-союзниках СССР по антигитлеровской коалиции и их влияние на общественное мнение этих стран. Из этого нового взгляда на роль Церкви и религии вырастает циничная политика использования Русской Православной Церкви в качестве скрывающей беззакония советской системы ширмы на переговорах с западными союзниками. И в дальнейшем Сталин будет пытаться использовать авторитет Церкви для решения своих внешнеполитических целей. В рамках новой политики Церкви позволили обзавестись всеми необходимыми для представительства структурами (Патриархом, Св. Синодом, епископатом). Она получила право на собственный счет в Госбанке и на приобретение (с согласия властей) необходимого имущества (зданий, автомашин). Церковь получила формальное право устанавливать отношения с другими Поместными Церквами и иметь постоянные представительства при них. Тем самым Церковь (а точнее, ее руководящие структуры) была формально признана законно существующей и включена в советскую политическую систему со всеми вытекающими последствиями1.
И если бы Сталин ограничился этим, можно было бы с полной уверенностью говорить о сведении роли Церкви к обслуживанию потребностей внешней политики2. Но Сталин на этом не остановился. Не ограничился он и открытыми на оккупированной территории храмами и монастырями. Как в дореволюционный период монастыри получили земли (мате-риальное обеспечение). Но самое важное – были открыты духовные школы (семинарии и академии), которые должны были обеспечивать Церковь новыми кадрами. А это уже сви-детельствовало о том, что новая церковная политика планировалась Сталиным «всерьез и надолго».
Масштабы восстановления церковной инфраструктуры и быстрота, с которой государство обеспечило Церкви условия для ее восстановления, говорят о наличии у Сталина долгосрочных и масштабных планов по использованию Православной Церкви. По мнению Ольги Юрьевны Васильевой3, суть этой политики заключается в том, что Сталин решил превратить Москву в консолидирующий центр мирового Православия противостоящего антисоветским планам Ватикана4. При помощи Русской Православной Церкви он хотел поставить мировое православие на службу советской внешней политики. И даже провал первых сталинских церковно-внешнеполитических инициатив не привел к отказу от новой церковной политики, хотя она явно потеряла динамику.
He ставя под сомнение существования этих планов, следует обратить внимание на несоизмеримость масштаба восстановления Церкви с объемом задач, которые должны были бы выполнять участвующие в этой деятельности священнослужители. Как показал опыт последующих десятилетий, для этого вполне достаточным оказалось одного отдела Патриархии. И выполнению этих задач со стороны Патриархии не помешали ни хрущевские гонения, ни мелочные притеснения времен застоя. О том, что сталинские планы значительно выходили за рамки обслуживания потребностей МИДа, говорит тот факт, что Сталин в послевоенный период отказался от любых форм атеистической пропаганды. Даже на XIX съезде партии (октябрь 1952 г.) впервые в советской истории не были определены задачи антирелигиозной пропаганды. На эту тему с 1944 г.5 до 1954 г. (то есть до смерти Сталина) не было принято ни одного партийного документа.
Сторонники точки зрения, что после 1948 г. происходит отказ от прежней «доброжелательной» по отношению Церкви политики, ссылаются на усиление репрессий против духовенства и закрытие храмов. В качестве контраргумента следует сказать, что репрессии не прекращались все эти годы, а духовенство не было единственной группой, которая подвергалась в эти годы репрессиям. А начавшееся с 1949 г. целенаправленное закрытие монастырей и храмов продолжалось почти до конца 70-х гг., и за исключением хрущевского периода ничем не напоминало периода, когда партия ставила перед собой задачу ликвидации Церкви.
Скорее следует обратить внимание на полное отсутствие антицерковной и антирелигиозной кампании в эти перенасыщенные идеологическими кампаниями послевоенные годы. Эта неоправданная терпимость по отношению к Церкви тем более бросается в глаза, что партийный аппарат настаивал на возобновлении борьбы с Церковью, в буквальном смысле рвался в бой. Партийный аппарат, как в центре, так и на местах, не понимал своего вождя. Хрущевские гонения на Церковь были по своей сути реваншем аппарата за сталинскую политику. А аресты, закрытие храмов и монастырей, прекращение выдачи разрешений на новые регистрации общин были уступками, сделанными Сталиным аппарату в период начавшейся ожесточенной борьбы между кремлевскими кланами за сталинское наследство. До самой смерти диктатора не было речи об отказе от новой церковной политики, смысл которой по-прежнему историкам не понятен.
Возможно, что Сталин, не отказываясь от провозглашенной партией цели (уничтожения Церкви), отложил ее реализацию до полной победы социализма, когда религия, по Марксу, отомрет автоматически. Да и время для развертывания борьбы с Церковью было неподходящим как по причинам внешнеполитическим, так и внутриполитическим и внутрипартийным6. Это был период «берлинского кризиса», который сменился войной в Корее. Все предвещало новую мировую войну. Внутри партийного руководства началась ожесточенная борьба за сталинское наследство (идеологические кампании, «ленинградское дело», «дело врачей» и др.). Можно предположить, что поддержанию социального мира в стране в условиях угрозы новой войны Сталин предпочел очередной «последний и решительный бой» с религией7. А для успокоения идеологического аппарата Сталин порекомендовал ответственному в послевоенные годы за идеологическую работу партии и секретарю ЦК Михаилу Андреевичу Суслову сделать упор на косвенные методы борьбы с религией8.
Необычным (как по времени создания, так и по поставленным перед ним задачам) было создание в качестве инструмента этой новой политики специального органа исполни-тельной власти – Совета по делам Русской православной церкви при СМ СССР. Как справедливо заметила Татьяна Александровна Чумаченко, «фактический статус Совета по делам РПЦ и положение его сотрудников в годы Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы свидетельствовали о том, что их деятельность являлась одной из приоритетных для интересов советского государства. Образование Совета по делам РПЦ (1943), а в 1944 году и Совета по делам религиозных культов – единственный случай, когда в условиях Великой Отечественной войны в системе государственных учреждений были образованы органы, не имеющие непосредственного отношения к военным действиям».9
Эти принципиальные новшества не изменили традиции контроля спецслужб над духовенством и верующими, так как все руководящие должности в Совете и большинство должностей его уполномоченных на местах занимали действующие офицеры государственной безопасности. Но и в этом подходе не было ничего необычного. Под контролем государственной безопасности находились все организации страны, включая коммунистическую партию.
Включив Церковь в политическую советскую систему, Сталин и его наследники приложили достаточно усилий для ее трансформации в угодный режиму институт. Прежде всего, под контроль была поставлена вся система подготовки духовенства и его иерархическое продвижение. Именно этим объясняется то предпочтение, которое Совет по делам Русской православной церкви оказывал на первом этапе формирования епископских кадров бывшим живоцерковникам. В дальнейшем именно Совет определял нормы и критерии отбора кандидатов, поступающих в духовные школы. Спустя 23 г. после исторической встречи протоиерей Всеволод Шпиллер назовет главные черты этого лояльного системе10 епископата11.
Подводя итог, следует констатировать, что в рассматриваемый период (1939–1958) власти не только отказались от задачи уничтожения Церкви, но и включили ее в советскую политическую систему. При определении характера церковной политики на время победил государственный, а не идеологический подход.
1958–1964 гг. Новое наступление власти на Церковь с целью ее полного и окончательного разрушения12 было осуществлено в рамках реализации принятой на XXI съезде КПСС Программы построения (к 1980 г.) в СССР коммунистического общества, в котором по определению не было места ни для религии, ни для Церкви.
Отличие этого антицерковного наступления от предшествующих состояло в том, что в этот период монастыри, семинарии и церкви формально закрывались не по решениям светских властей, а по решению самих православных епископов и Св. Синода.
В эти годы в рамках усиления партийного контроля над госбезопасностью после смерти Сталина в руководство Совета по делам религий13 (и в центре, и на местах) приходят партийные функционеры (В.А. Куроедов). И хотя центр осуществления антицерковной политики был перенесен в публичную сферу и поставлен под контроль партийных органов, реальная роль органов госбезопасности в ее осуществлении не уменьшилась.
Несмотря на весь накал антирелигиозной и антицерковной пропаганды, созданные в 1943–1953 гг. государственные и церковные структуры уничтожены не были. Весь период гонений представители Московского Патриархата участвовали в международной миротворческой деятельности, в работе Всемирного Совета Церквей и даже в качестве наблюдателей присутствовали на сессиях II Ватиканского Собора.
1965–1985 гг. Фактический отказ от реализации программы построения коммунизма после падения Хрущева (в октябре 1964 г.) автоматически снял с повестки дня задачу создания безрелигиозного общества, но не означал отказа от атеистической пропаганды и антицерковной политики. Только лобовую атаку на религиозные организации заменили косвенные методы: методическое сокращение численности действующих религиозных общин и духовенства, создание труднопреодолимых препятствий для желающих поступить в семинарию, крестить детей и т. д., сохранение ограничений на издание Св. Писания и богослужебной литературы, запрет на издание религиозной литературы14. Отныне именно эти методы будут преобладать в борьбе советской власти с Церковью.
Начавшаяся политика разрядки международной напряженности между Востоком и Западом, подписание соглашений о масштабном сокращении вооружений, Хельсинкских соглашений – все это делало невозможным продолжение антирелигиозной и антицерковной политики радикальными средствами. Более того, теперь власти должны были демонстрировать международной общественности соблюдение Советским государством прав верующих и религиозных объединений. Эта демонстрация осуществлялась при помощи стимулирования активного участия представителей религиозных организаций из СССР в работе Всемирного Совета Церквей, в разнообразных мероприятиях международных неправительственных организаций, проводившихся (по инициативе и поддержке государственных органов) как в Москве, так и за рубежом.
Но за этими декорациями продолжалась разрушительная антицерковная работа государственных органов. Периодически издавались секретные постановления ЦК КПСС об усилении атеистического воспитания молодежи15, закрывались храмы.
Необходимость внесения корректив в антирелигиозную политику была осознана частью высшего руководства страны лишь в конце 1970-х гг. в связи с серьезными изменениями в мировой политике и начавшимся (с конца 1960-х) религиозным возрождением в нашем обществе. На появление религиозного самиздата, религиозных кружков и церковных диссидентов власти ответили усилением репрессий (арестами, судебными преследованиями). Но эти традиционные для антирелигиозной политики методы оказались бесполезными перед лицом появления того, что на кремлевском жаргоне было определено как «религиозный фактор» во внешней политике16.
Речь идет о том, что в соседнем с СССР Иране произошла активизировавшая мусульманский мир «исламская революция» (1979). Не менее революционным было воздействие на Католическую Церковь избрания (1978) на папский престол гражданина Польши, краковского кардинала Кароля Войтылы. Он принял имя Иоанна Павла II. О своей приверженности религиозным нравственным ценностям постоянно заявляли в своих выступлениях президенты США Джимми Картер и Рональд Рейган. Во внешней политике США в качестве критерия для оценки недемократических режимов стали использовать принцип соблюдения «прав человека», прежде всего свободы совести и вероисповедания. Осознание этих новых реалий привело к некоторому изменению отношения руководства страны к Православной Церкви и ее епископату. Символом этих перемен стало возвращение Церкви Данилова монастыря в Москве.
1985–1991 гг. Перестройка и распад СССР. Ознаменовавшийся празднованием 1000-летия Крещения Руси период перестройки не привел к концептуальному пересмотру основ советской политики, а был проявлением «кризиса верхов» и их неспособности обосновать необходимость перестройки всей системы государственно-церковных отношений. Двойственная политика (укрепление обращенных на Запад представительских функций Церкви, и стремление одновременно воспрепятствовать любым попыткам укрепления влияния Церкви в обществе) прекратила свое существование вместе с распадом СССР.
Филиппов Б.А. Очерки по истории России. XX век.
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2009 г.
стр. 72–79
1 Отныне все планы, финансы, кадровые перемещения в Церкви будут планироваться и согласовываться в Совете по делам Русской православной Церкви по принятым в СССР нормам.
2 И в послесталинский период все попытки представителей Церкви выйти за пределы очерченной для ее внешнеполитической представительской деятельности границы жестко пресекались.
3 «Мы, конечно же, не знаем и никогда не узнаем, какие мысли посещали его в этот период; возможно, и он задумывался о том суде, который ждет каждого. Но это уже из области публицистических домыслов. А в инициированном им возрождении Церкви был четкий политический расчет, расчет дальновидный и вполне оправдавшийся». Васильева О.Ю. «Церковный сталинизм»: легенды и факты // Альфа и Омега. 2003. №4 (48). С. 204.
4 «Стремление Ватикана к усилению своего влияния на балканские страны привело к целому ряду ответных мер. Так, католической идее организации конфедерации придунайских государств был противопоставлен советский план создания системы восточноевропейского православного единства под эгидой Московской патриархии. Противодействие Ватикану стало ключевым направлением внешней политики Церкви». Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский собор. М., 2004.
5 В 1943 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «Об организации научно-просветительской пропаганды». Но в нем ничего не говорилось о необходимости антирелигиозной пропаганды.
6 Прав был генерал П. Судоплатов, который видел в этих кампаниях отражение начавшейся борьбы за сталинское наследие. И это не имело отношения к изменению церковной политики Сталина.
7 Единственным свидетельством принципиальных изменений в понимании высшим руководством страны социальной роли религии может служить запись беседы Климента Ефремовича Ворошилова с Иваном Васильевичем Полянским в январе 1947 г. См. лекция пятая.
8 Алексеев В. «Штурм небес отменяется». М., 1992. С. 200.
9 Чумаченко Т.А. Совет по делам Русской православной церкви при СНК (СМ) СССР в 1943–47 гг.: особенности формирования и деятельности аппарата // Власть и церковь в СССР и странах Восточной Европы. 1939–1958. (Дискуссионные аспекты). М., 2003.
10 Системе, а не просто власти. – Примеч. авт.
11 На примере неудавшейся попытки проф. Сергея Викторовича Троицкого прочесть в 1948 г. слушателям духовной школы лекции по церковному праву о. Всеволод объяснил архиепископам Антонию (Блуму) и Никодиму (Ротову) важное различие между старым и новым православными епископами. Как выяснилось, у «новых» отсутствовало правовое мышление; они были не в состоянии осознавать «принципиальные различия между государственными и церковными правопорядками».
12 Хрущев обещал журналистам показать «последнего попа».
13 Он был создан вместо Совета по делам Русской Православной Церкви и Совета по делам религиозных культов.
14 Не могло идти речи об издании трудов религиозных мыслителей и писателей. Ввозимая из-за границы религиозная литература конфисковывалась и уничтожалась.
15 Подробнее об этом см.: Алексеев В.А. «Штурм небес» С. 240–262.
16 На страницах партийной печати этот термин употребил многолетний консультант Международного отдела ЦК КПСС Н.А. Ковальский.
Часть 1. Поэтический миф
Часть 2. «Что такое религия?» Вспомним не такое далекое прошлое
Часть 3. Периодизация советской антицерковной и антирелигиозной политики (1917–1939 гг.)
Часть 4. Из истории советской антицерковной и антирелигиозной политики (1917–1923 гг.)
Часть 5. Первые антицерковные декреты советской власти
Часть 6. «Долой стыд – это буржуазный предрассудок»
Часть 7. Антирелигиозная пропаганда в СССР: документы и факты
Часть 8. Массовый террор против верующих 1937–1938 гг.
Часть 9. Рассказ протоиерея Николая Иванова «В память о брaтe моем» (публикуется впервые)
Часть 10. «В память о брaтe моем» (окончание рассказа)
Часть 11. Приказ НКВД № 00486 о репрессировании жен изменников Родины (от 15 августа 1937 г.)
Часть 12. Рассказ протоиерея Николая Иванова «Воспоминания» (публикуется впервые)
Часть 13. Рассказ протоиерея Николая Иванова «Воспоминания» (продолжение)
Часть 14. Из истории советской антицерковной и антирелигиозной политики (1939–1991 гг.)
Часть 15. Об усилении научно-атеистической пропаганды среди молодежи (1959 г.)
Часть 16. Рассказ протоиерея Николая Иванова «Случай на улице»
Часть 17. Особенности пастырского служения в Русской Православной Церкви в условиях господства атеистической идеологии
 Искупление
Автор: В.А. Богомолов
Летом 42-го года, когда пехоту погнали в наступление, Антона Фролова ослепило на поле боя при взрыве мины. И никто не подобрал его, в крике катающегося по земле, с пустыми кровоточащими глазницами и обезображенным лицом.
 Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Часть 1
Автор: Протоиерей Николай Крячко
Не все последствия Великой Отечественной войны были разрушительными. К ее итогам можно отнести и возросший международный авторитет СССР, и, без преувеличения, сильнейшую в мире армию, и новую государственную религиозную политику в отношении Русской Православной Церкви. Впервые с октября 1917 г. государственная власть проявила заинтересованность к диалогу с Церковью. Одна из главных причин, побудивших советское руководство перейти от прежних планов по уничтожению к новым планам по использованию Церкви, очевидно, связана с патриотической позицией РПЦ в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
| 
