Автор: Юлия Павлюк
Я снова пишу о войне, делюсь воспоминаниями о своих близких, которые пережили страшные потрясения прошлого века. Мне очень интересна история нашей страны, но хочу сказать, что любые семейные воспоминания важно не только сохранить как приметы времени, а постараться увидеть в них пример человечности.
В одной из лекций профессор А.И. Осипов говорит о том, что мировая история должна была бы показать нам духовное возрастание человека, что наши далекие предки вполне закономерно верили в светлое будущее, в котором не будет вражды и насилия. Но наступил кровавый ХХ век, по своей жестокости перешагнувший все рубежи, на смену ему пришел ХХI — и вновь маленькие дети играют в войну, а повзрослевшие идут на нее.
Война идет, это реальность. Очень важно в этой реальности иметь правильные критерии добра и зла, которые, несомненно, были у наших пра- и прапрабабушек и дедушек, воспитанных в православной вере, и даже у двух-трех последующих поколений, не имевших уже знания о Боге, но воспитанных людьми, не утратившими нравственных идеалов христианства.
Мы изменились, и испортил нас далеко не квартирный вопрос – идеологические доктрины, плохое телевидение, плохие книги, отвратительная пресса и много еще такого, о чем не хочется писать, поскольку это второстепенно. Главное, что постепенно многие люди утратили связь с первоисточником, живую связь с Богом, а вследствие этого получили полное размытие критериев, что есть «хорошо», а что — наоборот.
Могу понять, как сложно перестраиваться современникам, в чьих семьях эта связь была утрачена давно, принимать систему ценностей, которая высмеивалась больше 70-ти лет и сейчас многим кажется устаревшей, а главное — непонятной. Табу на все связанное с православием, неспособность преодолеть «комплекс ХХ века» — тоже актуальная реальность. А ведь это вопрос выживания — духовного, физического, национального.
Давайте чаще вспоминать о хорошем. Общие воспоминания (на уровне фотоальбома и истории страны) сближают и помогают избавиться от «комплексов». Их нужно беречь и детям рассказывать о том, как жили, любили, заботились, жизнь свою за них положили пра- и прапра- и просто бабушки и дедушки; а папам и мамам нужно тоже учиться у них, ведь трудностей хватает во все времена.
Живые воспоминания
Мы встречаемся с Наташей, моей дальней родственницей, у нее на работе в Новороссийске (по маминой линии вся моя родня, поколений пять оттуда), в торговом центре на территории Центрального рынка. Иду и думаю, что именно в этом месте раньше была мельница Асланиди, на которой работали мои прапрабабушка Лена и прапрадед Степан. Говорю об этом Наташе.
- Как же они добирались домой – далеко! – отвечает она.
- У них тогда не было земли на Мефодиевке (район города на другой стороне Цемесской бухты), землю дали позже, когда Степан ВРЗ строил.
Сказала – и поняла, как мало мы знаем об их жизни. Где они жили? Возможно, здесь, ближе к работе, каждый в своей семье, с родителями, или они были «первопроходцами» и встретились, приехав каждый со своей стороны, даже из разных стран (она родом из Польши, он — из воронежских казаков) и притянулись друг к другу, почувствовав родство кочевых душ.
У Наташи болезнь сосудов, часто понижается давление, и любые передвижения, сотрясения (даже воздуха) и тем более потрясения для нее составляют проблему. Но она соглашается снова поехать со мной на Мефодиевку, куда меня всегда тянет, хотя для нее эти воспоминания видимо, не такие уж приятные. Садимся в маршрутку, едем через мост, пролетаем вдоль бетонного забора — я догадываюсь, что это Стандарт. И представляю, как здесь 22 июня 1941 года шла с моря толпа веселых загорелых ребят и девчонок, среди которых была моя бабушка Неля, как они увидели людей, толпящихся у репродукторов, и узнали о том, что началась война.
Мы выходим около 18-й школы — здесь бабушка училась с третьего класса, а Наташа — все десять. Я примечаю калитку на заднем дворе школы, через которую «задами» бабушка возвращалась домой, когда сбегала с уроков. Подходим к Гражданской улице.
- Вот дом, который стоит здесь с «самого начала», уцелел: такой же, как в начале прошлого века, — показывает Наташа.
- А здесь жил парень, в которого я была влюблена…
Сейчас дом заколочен, через окошко в калитке видно красивое запустение старого двора и сада: на ступени крыльца, обломки наваленной горой мебели падают яблоки с огромной яблони, намного пережившей своих хозяев.
Поднимаемся в гору, идти тяжело. Вспоминаю о том, что Наташина мама, Клара, 50 лет ходила по этим горам, разносила почту, – а ведь зимой здесь часто бывает гололед и дует очень сильный ветер.
Дальше начинают встречаться «живые» воспоминания. Открываются двери или просто вытягиваются шеи из-за забора: Наташу здесь хорошо помнят. На скамейке старенькая женщина — баба Маша, соседка моей прапрабабушки Лены по Гражданской улице, она помнит и мою бабушку, Нелю. Всего на год ее младше. Ей несладко живется с младшим сыном-алкоголиком, но глаза у нее добрые и веселые, как будто ее собственная жизнь никогда не была для нее предметом особых переживаний, — так бывает у многих людей, переживших войну. Радуется нам, расспрашивает.
Гражданская, 17: звоним к соседям, которые были очень дружны с нашей родней. Появляется Лида — румяная, закутанная в платок, — из баньки. Говорим, что пойдем проведать Сережу, зайдем попозже, ненадолго...
Поднимаемся выше, заходим с Тупой улицы. Звонка у Сережи нет, кроме дочери и внука он никого не ждет в гости. Окно приоткрыто. Зовем по имени несколько раз, на Наташин голос в окне показывается и снова пропадает Сережа: «Я сейчас, мне нужно одеться». Он уже лег, делать особо нечего. Сережа на пенсии, ведет тихую холостяцкую жизнь. Год назад перенес инсульт. Рука плоховато слушается, но он все делает сам. Проходим в дом, я прошу посмотреть старые фотографии, Сережа показывает с удовольствием, рассказывает. Не задерживаемся надолго, чтобы не беспокоить, прощаемся не навсегда – видно, он рад, что его навестили. Фотографируемся на память. Рассказываем, кого похоронили из родных.
- Ничего не знаю. Хожу только к дочке и внуку, – говорит он задумчиво.
К соседнему забору прильнул сосед. Он явно вышел к нам. «Дядя Петя!!!» – не верит своим глазам Наташа. «Сережа, неужели он жив?» – спрашивает тихонько.
- Дядя Петя, сколько вам лет?
- Мне? 90! Он держится за решетку ограды обеими руками – коленки сгибаются.
- Какой вы молодец. Вы меня помните?
- А ты кто?
- Я — дочка Клары, Наташа.
- Тебя не знаю, а Клару помню.
- Меня не знаете? Я у вас во дворе играла, вон мы все тут в бассейне купались.
- Ну, может один раз заходила?
- Да ну, каждый день почти...
- Не, не помню.
- А Катю помните? Это ее правнучка…
Он шутит и балагурит, борода и усы белые, как солнечные лучи, знойно, щедро плетутся...
Напоследок он поет песню «Не надо печалиться» и провожает нас, смеясь и радостно жестикулируя.
Снова спускаемся к соседкам Инне и Лиде. Инна спрашивает про моих родных на Украине. Взгляд у нее встревоженный, вспоминает, как их вывезли туда во время войны, говорит, что постоянно смотрит новости. «Да и сегодня такой день, – тихо добавляет она. – Война началась…»
Садимся на улице, Лида выносит тарелку огромных абрикосов: «Кушайте, больше у нас сейчас ничего нет». Мы тоже достаем угощение, так и сидим, разговариваем, смотрим фотографии. Мне запомнилась одна из них, где сестры лежат в траве, на горе, на перевале, молодые и веселые. Наверное, сразу после войны. Просторы, солнце, вся жизнь впереди. У Лиды — копна задорных кудряшек, вздернутый носик, у Инны — бездна глаз. Разные…
Наташа торопится. Ей тяжело, душно, дома — питомцы.
- Купаетесь? – спрашивает Инна уже за воротами, ей хотелось еще поговорить. Я киваю в ответ.
- А мы уже на море не ходим. Далеко ездить. Там, где мы раньше купались, застроили...
Обнимаемся, желаем здоровья. Инна долго стоит на дороге и машет рукой.
Спускаемся вниз по улице, и я все расспрашиваю, куда они раньше ездили купаться, где разворачивался трамвай, где высаживался десант во время решающего штурма Новороссийска, искренне надеясь еще когда-нибудь побродить этими маршрутами, и с грустью думаю, что только Инна напомнила мне о том, что сегодня именно 22 июня, такой день...
Продолжение
 Я расскажу вам о войне
Автор: Антонина Лазорцева, Марина Астахова
В Клинском реабилитационном центре "Радуга" для детей и подростков с ограниченными возможностями подготовка к 70-му дню Победы началась ещё в апреле 2014 года. Именно тогда стартовал социально-просветительский проект "Я расскажу вам о войне…".
 Моя Пасха 1943 года
Беседовала Юлия Павлюк
Я был невоцерковлённым, к Богу не обращался и помощи не ждал даже в самых сложных ситуациях на фронте. Но чувство, что Господь и Ангел Хранитель меня оберегают, возникло у меня в день Пасхи 1943 года. Тогда я, по сути, впервые в жизни переступил порог храма.
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
|
