Автор: протоиерей Митрофан Сребрянский

Великая Суббота. Два часа дня, 16 апреля 1905 года. Ветер все усиливается – надежда на церковное празднество окончательно уходит. Да и не на одно церковное: кажется, и разговляться придется сухарями. Давно уже послали купить куличей в Харбин, но вот до сих пор посланные не вернулись, а сегодня с чаем мы доели последний кусочек черного хлеба. Все-таки... даже накрасили яиц: солдаты умудрились. Краски, конечно, нет, но они набрали красной китайской бумаги, положили ее в котел, вскипятили, и получилась красная масса, в нее опустили яйца, и вот во всем отряде появилось утешение – красные яйца!

7 часов вечера. Буря продолжается. Везде ожидают: вот-вот привезут «разговенье», а его все нет и нет. Из 11-й батареи долго провожали меня все офицеры, говорили о красоте нашего богослужения, причем один офицер-магометанин признался, что знает наши церковные напевы, любит их и был даже регентом военного церковного хора. Еще раз пришлось убедиться, какого утешения и духовного наслаждения лишают себя многие русские люди, не посещая служб церковных и не изучая священных наших напевов. Если магометанин любит наше богослужение, то как же должен бы любить его православный христианин!

В 8.30 вечера вернулись мы домой. В душе мучительный вопрос: где же будем прославлять Воскресение Христово? Буря продолжается, а фанза (традиционное китайское жилище – прим. ред.), в которой мы живем, слишком мала. Вдруг у меня блеснула мысль: во дворе нашем стоит довольно большой глиняный сарай с окнами; в нем устроилась теперь наша бригадная канцелярия. Иду туда. Действительно, человек до 100 может поместиться, а для остальных воинов, которые будут стоять на дворе, мы вынем окна, и им все будет слышно и даже отчасти видно, так как в сарае-то свечи не будут тухнуть. Спрашиваю писарей: «А что, если у вас мы устроим пасхальную службу?» – «Очень приятно, батюшка, мы сейчас все уберем и выметем», – отвечают. «Ну, вот спасибо! Так начинайте чистить, а я через час приду». Как будто тяжесть какая свалилась с души, когда нашел я это место. Конечно, Литургии служить нельзя: слишком грязно и тесно, но мы постараемся облагообразить насколько возможно и хоть светлую заутреню отслужим не в темноте. Работа закипела, а я побежал в свою фанзу: надо ведь устраивать и у себя пасхальный стол для всех нас. Стол, довольно длинный, мне раздобыли; скатертью обычно служат у нас газеты, но нельзя же так оставить и на Пасху; я достал чистую свою простыню и постлал ее на стол. Затем в средине положил черный хлеб, присланный нам из 6-го эскадрона, прилепил к нему восковую свечу – это наша пасха. Рядом положил 10 красных яиц, копченую колбаску, немного ветчины, которую мы сберегли про черный день еще от Мукдена, да поставил бутылку красного вина. Получился такой пасхальный стол, что мои товарищи нашли его роскошным. В 10 часов пошел в свою «церковь», там уже всё было убрано. Принесли походную церковь, развесили по стенам образа, на столе поставили полковую икону, везде налепили свечей, даже на балках, а на дворе повесили китайские бумажные фонари, пол застелили циновками, и вышло довольно уютно. К 12-ти часам ночи наша церковь и двор наполнились богомольцами всего отряда. Солдаты были все в полной боевой амуниции на всякий случай: война!

Я облачился, раздал генералу, офицерам и многим солдатам свечи, в руки взял сделанный из доски трехсвещник, и наша сарай-церковка засветилась множеством огней. Вынули окна, и чудное пение пасхальных песнопений понеслось из наших уст. Каждение я совершал не только в церкви, но выходил и на двор, обходил всех воинов, возглашая: «Христос Воскресе!» Невообразимо чудно все пропели: «Воскресение Христово видевше...» Правда, утешения религии так сильны, что заставляют забывать обстановку и положение, в которых находишься. С каким чувством все мы христосовались! Окончилась заутреня, убрали мы свою церковь, иду в фанзу...

Протоиерей Митрофан Сребрянский
(Из сборника «Христос Воскресе!», Паломник, 2000)

Война. Мои воспоминания
Я в 1966 году стал настоятелем Скорбященской церкви, заменил протоиерея Александра Смирнова – он уже был старенький. Однажды во время беседы я спросил его: «Как было во время войны?» Он рассказал случай, который с ним произошел. «Я, – говорит, – из Белавино, куда меня вызвали для отпевания, возвращался в Клин. Было очень холодно, мороз градусов 40. Я был в валенках. Стоит немец-часовой, подзывает к себе: “Патер, дай мне валенки, мне стоять холодно, а тебе – сапоги мои”. И оружием грозит. Так и забрал мои валенки…»

Без Бога на войне я бы не выжила
Автор: Ирина Филиппова
Беседа с Антониной Ивановной Фроловой, прошагавшей всю войну до самого Берлина.
Мы как раз дежурили в ночь с 21 на 22 июня. И нам объявили, что началась война. Мы вернулись домой и больше на работу поехать не могли, так как поезда сразу перестали ходить. Только в декабре, после освобождения Клина, мне удалось пойти на работу, откуда меня, в силу моей специальности, и призвали в армию

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.