Автор: священник Сергий Кулемзин

Текущий год освящен для нас чествованием святого равноапостольного князя Владимира – исполняется 1000 лет со дня его преставления.

Темой Международных Рождественских чтений в этом году было размышление о цивилизационном выборе святого правителя Руси. Думаю, что уже по одному этому факту можно судить о масштабе личности почитаемого нами святого – спустя десять веков свершенное им остается значимым для судеб мирового Православия, для геополитического самоопределения сохраняющих свое духовное и культурное единство русского, украинского и белорусского народов; спустя более чем тысячу лет после описанного летописцем чудесного прозрения князя Владимира мы стремимся увидеть, осознать и осмыслить то, что некогда открылось ему и привело к судьбоносному решению – Крещению Руси.

«Крещение князя Владимира», Виктор Васнецов, 1890г.

Несмотря на то, что в историографии Древней Руси вопрос Крещения и вхождения молодого славянского государства в так называемое «Византийское содружество наций» имеет множество проблемных и дискуссионных аспектов, одно можно считать практически бесспорным – дальнейшее развитие Древнерусского государства проходило именно в фарватере политической и культурной программы князя Владимира, которая, в свою очередь, определялась его духовным выбором. Это, прежде всего, говорит о совершившейся рецепции цивилизационного выбора равноапостольного правителя его непосредственными преемниками на великокняжеском столе и самим русским народом. Одним из наиболее значительных последствий Крещения Руси, значение которого сложно переоценить, стало зарождение национального исторического самосознания. Ярче всего это самосознание проявилось в первых памятниках древнерусской письменности – «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона и «Повести временных лет», явивших собой пример самобытной исторической мысли, в основу которой легло православие.

«Слово о законе и благодати» на первый взгляд не имеет никакого отношения к историческому произведению. Само название указывает, скорее, на гомилетическое произведение. Несомненно, что это богословский текст, можно считать его панегириком святому князю Владимиру. Но в этом, как раз, уникальность и своеобразие этого памятника – он не укладывается в привычные нам жанровые рамки. Уже в самом заглавии Слова содержится первая древнерусская историософская концепция: «О законе, данном Моисеем, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом, и как закон миновал, а благодать и истина наполнила всю землю, и вера распространилась во всех народах вплоть до нашего народа Русского; и похвала великому князю нашему Владимиру, коим мы были крещены…»

Начальные слова заглавия отсылают нас к Прологу Евангелия от Иоанна (Ин. 1:17), в 17-м стихе мы читаем: «Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа». Это сообщает особое пасхальное звучание всему Слову митрополита Илариона – Крещение Руси переживается автором как Пасха, как воскресение своего народа.

В первую очередь, такая адресация к Евангелию от Иоанна указывает на то, что двигателем истории, с точки зрения древнерусского книжника, было и является то Слово, о Котором в Евангелии от Иоанна говорится, что «Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:2–3). «Ничто не начало быть», в том числе в плане исторического бытия. Творцом истории является сам Бог – Бог библейского откровения, Который, говоря словами Блеза Паскаля «не есть Бог философов и ученых, а Бог Авраама, Исаака и Иакова». Это Бог, открывающийся в истории, познаваемый в истории и творящий историю. Именно поэтому к этой истории приковано внимание митрополита Илариона, Нестора, Сильвестра и других летописцев. Но это история особого рода. Она не имеет отношения к жанру истории, в том виде как мы встречаем ее, например, у Геродота или у Иосифа Флавия в его «Истории иудейской войны», которая, кстати, в переводе уже была известна древнерусским книжникам. Это не последовательно изложенные судьбы народов, человеческих характеров и деяний, руководимых человеческими же замыслами. В основе всех древнерусских исторических произведений – история взаимоотношений Бога и человека, домостроительство Божие, иначе называемое Историей Спасения.

Узловые моменты этой Истории описываются и митрополитом Иларионом в его «Слове о законе и благодати»: первоначально Бог открылся праотцам еврейского народа Аврааму, Исааку и Иакову. Затем вступил в завет со своим избранным народом у горы Синай, где через Моисея был дарован закон. Закон и посылаемые Богом пророки готовили человечество в лице народа израильского к пришествию «полноты времен», нового этапа истории, открывающегося с пришествием Христа, «Слова, полного благодати и истины».

Одна из центральных тем «Слова о законе и благодати» – мысль о несомненном превосходстве нового откровения благодати и истины над законом.

Закон готовил человечество к пришествию Христа, но имел и обратную сторону – порабощал человека своим предписаниям. И только послушание Христу способно освободить человека от этого рабства.

Хранение закона было доверено избранному Богом народу израильскому. Однако этот народ допустил ряд исторических грехов: часто уклонялся в идолопоклонство, при этом узурпировал права на закон: «оправдание иудейское, – по причине ревности подзаконных, – убого было и не простиралось на другие народы, но свершалось лишь в Иудее». И самое трагичное: «пришел Спаситель, но не был принят Израилем, по словам Евангелия: «Пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11) – здесь митрополит Иларион вновь цитирует Пролог Евангелия от Иоанна.

За этот грех отвержения Христа иудеи подвергаются изгнанию и рассеянию.

В отличие от закона, благодать не ограничивается одним народом, но изливается на все народы. В историю, творимую Богом, – историю Спасения, включаются все народы, но что особенно важно для автора «Слова о законе и благодати» – народ русский. Причем эта история творится буквально на его глазах. «…Вера благодатная распростерлась по всей земле и достигла нашего народа русского… Все народы помиловал преблагой Бог наш, и нас не презрел Он: восхотел – и спас нас и привел в познание истины!» История, некогда творимая самим Богом через народ израильский, теперь творится, в том числе, через народ русский: «Итак, быв чуждыми, наречены мы народом Божиим…»

Русь обрела свое место во всемирной истории, но этим она обязана своему князю – Владимиру, который явился апостолом для своей страны. Поэтому прославлением равноапостольного подвига князя оканчивается слово.

В отличие от «Слова о законе и благодати» «Повесть временных лет» – произведение сугубо исторического характера. Но в основе его лежит та же концепция, что у митрополита Илариона, только сформулирована она иначе: «Се Повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Русская земля стала есть». Как в контексте летописи, так и в контексте русской истории этот вопрос носил отнюдь не узкоприкладной характер, речь шла не только о факте образования государства с княжеским столом в Киеве и его первых правителях.

Для Нестора речь шла, в первую очередь, о месте Руси во всемирной истории. Летопись начинается повествованием о разделении земли между тремя сыновьями Ноя – Симом, Хамом и Иафетом, едиными предками всех народов человечества, что позволяло Нестору включить и славян в число тех «72-х языков», которые разделились после вавилонского столпотворения, а через это «ввести» их в Священную историю. Кроме того, описание вавилонского столпотворения народов и появление среди них славянского имело для древнерусского историка особый исторический и провиденциальный смысл. В православном богословии Вавилонскому столпотворению, как трагедии разделения некогда единого народа-человечества на множество народов, разобщенных грехом противостояния Богу, противопоставляется чудо Пятидесятницы – Сошествие Святого Духа, в результате которого все народы вновь обрели возможность стать единым народом Божиим, прославляющим Бога голосом Духа Святого. Для летописца миссия святых Кирилла и Мефодия повторяла чудо Пятидесятницы, она делала славянский язык «святым» – языком Священного Писания, объединяющим различные народы и воссоединяющим их с народом Божиим, а сама Библия и ее историографические концепции были главным образцом для летописца.

Упомянутые библейские прообразы позволили автору сформулировать центральную для первой русской летописи и, пожалуй, для всего древнерусского летописания идею – мысль о необходимости единства Русской земли. Это не отвлеченная идея и в то же время не прагматическое соображение. Для древнерусских мыслителей призыв к единению – заповедь, данная русскому народу самим Богом, духовная задача, восходящая к евангельским словам: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:21). Значительная часть летописи посвящена описанию поиска веры Русской землей. Через православную веру и Крещение последняя находит свое место в истории, в семье христианских народов. И русский народ становится новым народом, народом Божиим. Но так же, как некогда израильский народ из-за своих исторических грехов был отвергнут Богом, так же и у русского народа обнаруживается исторический грех – он не способен исполнить заповедь Христа о любви к своему брату (как в буквальном смысле, если мы говорим о русских князьях, так и в целом – по отношению к ближнему). Эта мысль – одновременно важнейшая историософская проблема, с которой столкнулись древнерусские историки.

Мир в Русской земле, уже обновленной Крещением, нарушается раздорами русских князей. Наказанием за вражду является разорительное нашествие половецких племен на русскую землю. И его автор летописи теснейшим образом связывает с несохранением благодатных даров, полученных русским народом при Крещении (прежде всего, дара любви), которые, теперь уже народ Божий, был призван приумножать. «Через нашествие поганых и мучения от них познаем Владыку, которого мы прогневали. Прославлены были – и не прославили его, чествуемы были – и не почтили его, просвещали нас – и не уразумели, наняты были – и не поработали, родились – и не усовестились его как отца, согрешили – и наказаны теперь. Как нагрешили, так и страдаем».

Преодолеть грех разделения можно только любовью. Любовь двигала святыми князьями Борисом и Глебом, подвиг которых противопоставляется раздорам князей. За любовь прославляется летописцем князь Изяслав Ярославич: «В любви ведь все совершается. Любви ради и грехи исчезают… Любви ради мученики проливали кровь свою. Любви же ради князь этот пролил кровь свою за брата своего, исполняя заповедь Господню». Когда русским князьям удается прийти к единству, Господь дает им победы над половцами – но это только следствие духовной победы, исполнения заповеди Господней.

С другой стороны, неустройству Русской земли противопоставляется устроение иноческой жизни в Киево-Печерском монастыре, одним из основателей которого был святой Феодосий Печерский. Преподобный Нестор через это прямо указывает на то, каким он видит идеал устроения современного ему общества: послушание Богу, взаимное смирение, пост, молитва. На последних страницах летописи содержится даже прикровенное указание на то, что прп. Феодосий – это один из ангелов Русской земли, ведущий ее ко спасению.

«Повесть временных лет» и «Слово о законе и благодати» являются основополагающими для древнерусской исторической традиции. В основе этой традиции – православие, что подразумевает восприятие истории в контексте Божественного откровения и стремление быть причастными ему. Исторический опыт, как его передают летописцы, говорит о том, что эта причастность требует большого труда и жертвенного подвига, но это единственный путь сохранить Русскую землю и исполнить заветы святого князя Владимира.

Источник: www.mepar.ru

Развитие Руси после 988 года
Автор: А. Б. Мазуров, ректор МГОСГИ, профессор, д.и.н.
Крещение привело к фундаментальным изменениям в очень многих областях жизни. Можно говорить об эпохе князя Владимира (конец X - начало XI вв.), как о времени достаточно серьезных, не только ментальных, но и культурно-цивилизационных, а также общественно-политических и военных изменений.

Крещение Руси
Автор: Ирина Филиппова
В русских летописях мы находим неоднократные упоминания о походах русских князей в Византийские земли. Однако, преследуя чисто материальные цели, такие как захват земель и имущества, русские князья и воины становились невольными свидетелями проявления византийского христианства, которое не могло не повлиять на их жизнь. Многие крестились, принося на Русь начала христианской духовности. Именно тогда уже начинала зарождаться Русская Православная Церковь.

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.