Автор: митрополит Сурожский Антоний

Когда в семье рождается ребенок, то все радуются: это праздник, потому что человек вошел в мир, и с ним вошла безграничная надежда.

Во-первых, с младенцем вошла в мир нетронутость, чистота, свет, вошла и беззащитность и возможность для какого-то круга людей познать что-то про любовь и полюбить. А еще – через рождение человека входит в мир надежда, потому что этому человеку все принадлежит, все возможно – лишь бы те, кто вокруг него, возлюбили его так, чтобы из него сделать настоящего человека: человека, способного любить, любить до предела и любить без предела, любить людей так, чтобы быть способным забыть себя ради других, любить Бога так, чтобы сердце человека стало таким глубоким, таким широким, чтобы вместилось в него небо.

И вот в нашей православной приходской семье родилось сейчас четверо младенцев. Вчера было крещено трое, а сегодня один; трое из них – без матери, и поэтому Церковь должна быть им матерью: ласковой, понимающей, чуткой, матерью творчески живой; такой матерью, какою бывает настоящая мать. Все они были крещены под сводами этого храма: но не просто под каменными сводами, а в присутствии живых людей. Вчера, когда совершалось крещение трех маленьких, было здесь несколько прихожан, они молились, пели, участвовали в этом торжестве, и действительно вместе, сообща были восприемниками этих детей, встретили их как живая Церковь, приняли их и сделали их своими, родными; сегодня также крестины совершались среди молящегося народа.

Так должно быть всегда; не в том смысле, что надо крестить детей под сводами храма – потому что если храм пустой, это не Церковь, а только храм. Церковь это мы все, со Христом и Божией Матерью, и Предтечей Крестителем, и всеми святыми – мы все, и святые и грешные, собравшиеся во имя Христа и Бога, соединенные, исполненные любви Христовой, наученные Духом Святым любить Бога как Отца, а друг друга – как родных братьев. Нет треб церковных, которые были бы частными: разве кто-нибудь в семье может быть в горе – и другие ее члены не были бы в горе? Или кто-либо в радости – и эта радость не охватила бы всех?

Так должно быть всегда: и с крестинами, и со свадьбами, и с другими Таинствами, и со всяким молением церковным. Вся Церковь участвует в них, и сегодня всей Церковью мы радуемся: четверо детей уже не являются, как говорится в молитве, чадами плоти, чадами тела, но чадами небесного Царства Божия. Они стали Богу родные, и – даже страшно сказать – они стали родными Ему через нас, потому что мы веруем, потому что, несмотря ни на что, мы тоже Христовы. Среди нас загорелись четыре свечки, четыре живые души; чистота, свет, беспомощная надежда, открытость любви вошли в тайну нашего прихода. Будем радоваться – и не только об этих четырех, но и о всех младенцах, о всех детях, которые вокруг и посреди нас, и будем их хранить: охранять молитвой, охранять любовью, но охранять также живой, вдумчивой человеческой заботливостью, чтобы они выросли достойными называться детьми Христа, детьми Бога.

Радость наша велика о каждом. В каждом из нас жил когда-то младенец; если он еще жив, если душа еще полна чуткости, восприимчивости, если жизнь не потемнила нашего сердца, не помрачила нашего ума, не сломила нашей воли к добру – будем радоваться. Но если случилось это горе – станем глядеть на окружающих нас детей, дивиться и радоваться на них, учиться у них, потому что если мы не будем подобны детям, для нас нет пути в Царство Божие. Но, кроме того, вспоминая горе собственной, часто сломленной жизни, позаботимся, чтобы ни у кого из детей, которые вокруг нас, не сломалась жизнь, не исковеркалась, не изуродовалась.

И вернемся тоже вглубь себя, потому что тот, который когда-то был младенцем, отроком, юношей – жив, только под пеленой. В каждом из нас жизнь живет, живет чистота, живет все, что сродно Небесному Царству, только все мы почти все время подобны Марфе и Марии, сестрам Лазаря, стоящим у гроба друга Господня и плачущим о том, что умер человек, которого любил Христос. В каждом из нас он есть, Лазарь, и над ним каждая душа наша плачет и сетует: почему умерло все светлое, почему гробу и тлению предано все, что могло быть Небом на земле, другом Христа?

Но для безнадежности нет места. К каждому из нас приходит Христос, каждый из нас слышит десятки раз в своей жизни, и теперь: «Учитель пришел!» Каждый из нас может пойти Ему навстречу и пасть к Его ногам, и каждому из нас Он скажет: воскреснет в тебе человек небесный, не земной!.. И каждый из нас с грустью отвечает: Да, я знаю, – в последний день, когда уже будет поздно на земле этому радоваться... Неправда, – говорит Господь, – Я – воскресение и жизнь, и если кто верит в Меня, если и мертв будет, то оживет... И каждый из нас может услышать Христов глас, говорящий: Лазарь, выйди вон, выйди из гроба, встань живой, войди обратно в земную жизнь и будь другом Христа на земле, пока не станешь Его другом возлюбленным на Небе! Аминь.

1967 г.
Из книги митр. Антония Сурожского "Во имя Отца и Сына и Святого Духа"
Клин, "Христианская жизнь", 2010

Крестился - и все грехи простились?
Автор: Протоиерей Алексий Тюков
К сожалению, многие люди воспринимают Таинство Крещения как некий магический обряд - совершили над кем-то этот обряд и, вроде, грехи прощены. Не таким образом мы должны мыслить

Историческое развитие формы Таинства Крещения
Автор: Диакон Иоанн Иванов
Острым вопросом во всех христианских Церквях и в разные временные периоды оставался вопрос относительно Крещения младенцев. С одной стороны, ко Крещению должен приступать только тот, кто понимает смысл и значение прихода в Церковь. Из этого следует дилемма: младенцы и дети должны быть принимаемы только по достижении ими зрелости или они могут быть крещены по желанию их родителей?

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.