Автор: Наталия Гусева

Вступая в Великий пост, каждый раз внутренне содрогаюсь. Так же, как содрогалась, вступая на Via Dolorosa (букв. "Путь скорби") в Иерусалиме. И никакой восточный базар, шумящий вокруг, не мог отвлечь душу от этого содрогания, от понимания того, что много веков назад вот этим же путем на страшные и тяжкие мучения за каждого из нас шел Спаситель. И никакой мирской современный шум не может отвлечь душу от ежегодного содрогания перед путем скорби Великого поста. И каждый раз, видя традиционное омовение ног в Великий Четверг или читая о нем, я ужасаюсь чувствам, которые, как мне кажется, испытывают священники, которые участвуют в нем. Ведь одним из принимающих омовение был... Иуда. И радуюсь, что никогда не смогу принять участие в этом омовении. Мне кажется, меня разодрал бы на части вопрос: Не я ли, Господи? (Мф. 26, 22).

Моя начальница, читая Евангелие, как-то раз сказала: "Я поняла, почему Евангелие - книга всех времен. Потому что люди за все эти столетия абсолютно не изменились". Надо признать, что ее слова ввергли меня в шок - никогда Священное Писание не открывалось мне именно с этой стороны... Но, глядя на наш мир, с сожалением приходится признать правоту ее выводов. Честно говоря, страшно становится: мы все меньше напоминаем толпы людей, идущих ко Христу за исцелением, за научением, идущих к нему с криками: "Осанна в вышних!" - и все больше напоминаем озверевшую толпу, вопящую: "Распни Его!" - и ухмыляющуюся: "Сойди с креста!"

И практически каждый готов встать на место Иуды, хотя скажи ему об этом в глаза - обидится. Имя Иуды, как и имя Каина, стало отрицательно-нарицательным. Но почему-то мы забываем первопричину этого. Почему Иуда предал Христа? Почему Каин убил Авеля? Почему эти имена живут в веках? Да потому, что в веках живут те страсти, которыми жили и которые олицетворяли эти люди; потому что Каинова печать, на мой взгляд, - это не некое физически обезображенное лицо, а лицо, обезображенное страстью зависти, подлости и злобы.

И в Великом посту мне почему-то постоянно вспоминается Иуда, его предательство. Постоянно контролируешь свои мысли и поступки, стараясь по мере сил не отклониться с узенькой тропки, ведущей на Голгофу, на широкую тропу, ведущую к первосвященникам и к тридцати серебренникам.

Почему же это так легко? Почему, стоит только чуть ослабить контроль, ноги сами несут к широкому пути, в конце которого стоит Иуда? Почему имя его все чаще и чаще стало всплывать в памяти при столкновении с современным миром? Мне кажется, все это потому, что мир, подобно Иуде, устремился очами вниз, к земле, забыв совершенно о Небесном нашем предназначении. В наших умах все встало наперекосяк. При разговорах о защите земного Отечества мы "благочестиво" говорим, что у нас одно отечество - Небесное, а потому в армию идти не надо. При встрече с нуждающимся человеком мы прикрываемся необходимостью срочно идти совершать свое "благое дело" - молитву, пост и т. п. - и отказываем ближнему своему в элементарном сочувствии. Этими поступками, как нам кажется, мы стремимся к Небу, а на самом деле низвергаемся вниз, потому что отвергаем слова Нового Завета: Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев (1 Ин. 3, 16); Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40).

На днях в автобусе подсел ко мне ветхий старичок и разговорился-разоткровенничался на вечную тему: как у нас все в стране плохо, как у нас все воруют, как ужасно жить... Обычно я стараюсь не вступать в эти дискуссии, но тут переключить внимание дедушки было не на кого, пришлось отвечать. Уж как я не пробовала только переключить его мысли и заставить посмотреть на ситуацию с другой стороны! Приводила слова из жития блаженной Матроны Московской: "Зачем осуждать других людей? Думай о себе почаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Что тебе до других хвостиков?"; рассказывала анекдот о пьяном мужике, который сидит в грязной квартире и думает: "То ли в кухне убраться, то ли в России порядок навести?" - ну никак мой оппонент не желал выйти из своего негатива! Потом я напрямую задала ему вопрос: "Всем ли рядом с вами живущим хорошо, тепло и уютно от вашего присутствия в их жизни?" Старичок задумался, продвинулся к выходу и, прощаясь, сказал, что у меня философский склад ума и со мной опасно вступать в спор.

Будучи немного ошарашенной таким выводом, я весь оставшийся путь думала об этом старичке, о десятках больных в нашей больнице, проводящих вечера напролет в подобных обсуждениях. И поняла, что эти разговоры - тоже "Иудино наследие". Ну в самом-то деле, как же легко обвинить всех и вся в собственных проблемах и неудачах! Никто не спорит, жить сейчас тяжело, особенно т.н. социально незащищенным слоям населения. А давайте повспоминаем: было ли на Руси время, когда жилось хорошо всем? Еще Н.А. Некрасов, помнится, задавался подобным вопросом. А после страшной Великой Отечественной войны разве легко жилось, сытно и вольготно? Нет, но люди умели радоваться, потому что были свежи в памяти те четыре страшных года. И по сравнению с ними послевоенные трудности воспринимались как-то "потусторонне", а сейчас мы снова опустили нос к земле, тоскуя по сытому и богатому быту.

Иуда, как и прочие апостолы, думал о Христе, как о земном царе, который даст власть, достаток, почет и уважение. Только, в отличие от прочих апостолов, Искариот "продвинулся" дальше - он решил "помочь" Христу, "простимулировать" и ускорить Его восшествие к земной славе. Чем это закончилось, мы все знаем, помним и ужасаемся. И тем не менее, Иудин грех живет как бы отдельно от нас, от нашего сознания: "Вот если бы я был там, я бы уж точно не предал Христа". А то, что своими стенаниями, поисками внешних врагов, своим вечным недовольством мы ежеминутно и ежечасно предаем Христа, то, что мы живем в Иудином грехе и даже не считаем его за оный - разве это не предательство?

Смотрите, я сознательно не говорю о тех, кто не принадлежит Церкви Христовой. Я не затрагиваю ни власть предержащих, ни бандитов, ни масонов-колдунов-безбожников и прочих. Я четко говорю о нас, которые "видехом Свет Истины, прияхом Духа Небесного". Потому что нам многое дано, с нас многое и спросится. Мы должны увидеть Иудин грех во всем его духовном безобразии и многогранности. Для нас преступление Иуды должно быть не плоским, а объемным. И в своих "маленьких", "незначительных" проступках мы должны, ужасаясь, увидеть безобразный оскал апостола-предателя. Именно в нас должен постоянно звучать вопрос-предостережение: "Не я ли, Господи?"

Н. Гусева,
старшая сестра
православного сестричества
при 15-й Санкт-Петербургской городской больнице

Об Иуде-предателе
Автор: Святитель Николай Сербский
Сын Божий много раз предостерегал его, чтобы он отвратился от своего гибельного пути, но Иуда упорствовал. Сын Божий проявлял к нему ту же любовь, что и к другим ученикам, но Иуда отвечал на Его любовь враждой. Сын Божий преклонился и омыл ему ноги перед самым предательством, и из рук Своих дал ему осоленный ломоть хлеба. А хлебом и солью принято встречать самых высоких гостей. Кроткий и смиренный Господь хотел возвысить достоинство Иудино и протянул ему хлеб с солью, приветствовал его хлебом и солью перед самым предательством!

О Великом четвертке
Всенощная накануне Великого четверга посвящена Тайной Вечере, за которой Спаситель, повелев, чтобы Пасха Нового Завета вкушалась в память Его Самого, Его Тела и Его Крови, пролитой во отпущение грехов, установил Таинство Евхаристии. В богослужении этого дня вспоминается также предательство Иуды.

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.