Автор: А. Юрьева
Все уснуло. Даже окраины города, где сроду кого-нибудь резали, душили, грабили, – умолкли и застыли в тишине. Стихло и в старом заброшенном храме, из которого местная шумная компания разошлась по домам. Но среди развалин и обломков еще теплилась жизнь, там остались те, кому некуда было идти, кого никто не ждал.
Сквозь ветхий купол заглядывало черное небо. Круглая луна и небольшой костерок освещали три закутанные фигуры. Женщина, слегка покачиваясь, тихим бесприютным голосом монотонно напевала без слов. Старик осматривал бутылки и сливал в одну кружку остатки вина. Молодой мужчина жадно докуривал самокрутку:
– Тошно, дед, хоть бы ты чего-нибудь рассказал. А то сил нет, как тошно.
– А чо рассказывать, сам возьми и расскажи, как было, как есть и как будет...
– Мне не до шуток, дед. У меня душа болит.
– Облегчить надо, – и дед протянул ему кружку, – выпей и как на одном духу...
– Убивец я. – Мужчина взглянул на сидящих, – те не шелохнулись. – За деньги убивал. Не было ни жалости, ни страха. Меня никогда никто не жалел, и во мне пощады не было. Смерть стала делом привычным. Видел дрожащие руки, как лил градом пот, как ползали и умоляли, видел недоумение и безумие... Убивал в упор и издалека, одним выстрелом в голову или в сердце, иногда в рот. И ничего не испытывал, ничего.
А недавно проснулись во мне ненависть и страх. Стал ходить за мной по пятам один мальчишка, и молит: «Убей меня... не хочу жить... сам не могу – боюсь». Откуда прознал обо мне – не знаю, но ходил – не отставал. «Убей, – говорит, – ну что тебе стоит убить, или патрона жалко?» Я его бил, щенка, до полусмерти, даже прятался от него. А он заладил одно и то же. И как-то я не выдержал и приставил к нему пушку, он вдруг замолчал, побелел. «Ну, что?» – говорю. «Жми», – говорит. Я нажал... С тех пор снится он мне непрестанно и смеется: «Мазила, – говорит, – что ж ты не убил меня, я и здесь теперь маюсь». Ну и как мне после этого жить? От самого себя тошно.
– Да не тебе одному, – отозвалась женщина, – я теперь сама ищу, чтобы об меня ноги вытирали. В тринадцать лет приставили мне нож к горлу и увели, как овцу, в темный сарай. Хотела повеситься – потом передумала. Хотела матери сказать – не решилась. И стали мои мучители бахвалиться, парней подсылать и слухи пускать, что я распутная. И совсем не стало мне житья, повели к доктору. Брат и отец избили. Мать в лицо плюнула. Потом сама дала денег, чтобы я уехала. С тех пор не было у меня ни в кого веры.
Сначала мужчины у ног валялись, любовь предлагали, а я тоже глумилась, потому что словно пелена у них была на глазах, тело видели, одно лишь тело. Тогда и решила я себя как с аукциона продавать, кто больше даст – тот и хозяин. А потом опротивело мне все, поняла, что на самом деле нет у меня никого и никогда никого не будет, ни детей, ни любимого. Я как будто на всю жизнь чем-то отравилась. Прожила четверть века, а душа как у старухи. С тех пор ем, что дадут, сплю, где не гонят. Перестал во мне гореть огонь, и мужчины не смотрят.
Если совсем нечего есть, сама хожу и напрашиваюсь. Вот и думай, куда мне теперь идти, куда податься?
– А я думал, хлопну самогона – и прощай тоска-печаль! – вздохнул старик. – Ан не вышло. Все у меня было. Сам хорош-пригож. Этими руками построил дом, этими руками зарабатывал на хлеб. Жену ласкал, дите качал. Двое их у меня было. Любил больше жизни. Ничего больше не хотел. Одна радость: придешь домой – Аленка накормит, обнимет. Сын кораблики делает, «пятерки» показывает. И все потерял в одночасье. И ее, и его, и дом – сгорели. Возроптал я и запил по-черному. День с ночью путал. Друзей всех потерял – брезговать стали. Все опостылело. Думал еще раз жениться, да не нашел я вторую чистую душу, какая была у Аленки. Да и бояться стал, что раз не уберег счастья и второй раз не уберегу. Заработаю денег – пропью. И так все время. А сейчас и сила не та, и работы мало. Слаб стал. Лягу, бывает, закрою глаза и думаю, что и сама смерть обо мне забыла.
В храме воцарилось молчание. И вдруг неподалеку раздались какие-то сдавленные звуки. Мужчина схватился за револьвер. Женщина посветила горящей деревяшкой и увидела, как зашевелилась груда тряпья. Это был человек. И человек плакал. Все его тело сотрясалось от рыданий. Старик, протягивая кружку вина, произнес:
– Эй, на-ко выпей, ты чего это?
Человек поднял голову, и они увидели его лицо, изможденное, скорбное, вокруг глаз темнели коричневые круги. Слезы все еще застилали его глаза. Он глотнул вина и заплакал еще пуще, руки и губы его дрожали. Убийца вдруг отшатнулся, где-то он уже видел это, такие же беззвучные слезы, такая же боль и... детскость. Мальчишка! Когда он в первый раз его ударил. Плакал. И ему было больно. Он бил его так, что потом болела рука. Мужчина заплакал, закусив эту руку. Человек затих. Он лежал, закрыв веки, и, казалось, не дышал. Женщина испугалась первой:
– Надо что-то делать. Она стала разматывать тряпье вокруг шеи и увидела на ней багровый след, на яркой вмятине тускло мерцала толстая цепь, а на ней во всю грудь висел тяжелый медный крест. От него все тело было в синяках, старых и свежих ранах. Все трое содрогнулись от ужаса, когда случайно откинули полы его одежды. Их взору предстали стертые до крови колени и обмороженные ноги. Люди перенесли человека к костру. Он ожил так же внезапно, как и затих. Протягивая женщине огарок, он сказал:
– Найдите его.
– Кого его? – переспросила блудница.
Незнакомец потрогал распятие и обвел взглядом стены.
– Образ надо найти, – сообразил старик, – мы же в церкви.
Женщина зажгла свечу, пригляделась и на одной стене увидела уцелевший лик. Это был лик Того, Кого она никогда ни о чем не просила. Она обернулась. Странник из последних сил поднялся, подошел и рухнул на колени.
Слезы опять выступили из его глаз. Он осенил себя крестом.
– Господи, – плакал он, – Господи, вот Твои дети, и все мы перед Тобою. И слышал Ты их исповеди. И вот плачуся я о них, и они бы плакали, Господи, да слез у них больше нету. Плачуся я о них, Господи. Помнишь, Господи, Ты тогда сказал: «Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас», а еще сказал Ты: «Блаженны плачущие, яко тии утешатся», «Блаженны чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Господи, это дети Твои, и они много плакали. Открой им очи, дай им надежду, укрепи их верой, согрей их сердца любовью. Господи, Ты же можешь. – Человек плакал. – Упование наше, Господи, отпусти грехи Твоим детям, прости им, ибо не знали Тебя. Ибо кроме Тебя у них никого нету. Яви им силу Твою, Господи, и не остави нас.
Молящие глаза его были обращены ко Спасителю. И вдруг он застыл, словно узрел или услышал что-то. И так сидел он долго, пока женщина не опомнилась и робко спросила:
– Вам, наверное, холодно?
– Нет, мне не бывает холодно, если в сердце живет любовь, не бывает холодно. Да и все, что ни пошлет Господь, нужно принимать с радостью. Холод, голод, боль, обиды, – все это для нашего добра. Истинное счастье на земле имеет тот, кто искренне отдал себя воле Божией. Я счастлив... Вот вы смотрите и думаете: неужели этот убогий – счастлив? Но я говорю не о счастии этого мира, а другого, в котором совершенство и полнота. Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная.
– А если мы попадем в ад? Ведь туда прямая дорога таким, как мы: пьяницам, блудникам и убийцам, – сказал старик, – и жизнь наша была как страшный сон.
– Пора проснуться и уходить из этого мира. Сегодня вы открыли ваши сердца, здесь, в обители Бога, и если вы готовы соединиться с Богом, предать себя Его воле, я поведу вас к Нему. Почему вы молчите? Вы не верите?
– Я верю, – сказала женщина, – мне идти больше некуда, и если есть еще один путь, то я пойду с тобой. И если нас там ждут... а нас там ждут?
– Любят и ждут. Ибо сказано: «Меня нашли не искавшие Меня, Я открылся не вопрошавшим о Мне».
Старик поднялся со своего места:
– И я пойду... Только дойду ли? Сил у меня мало, а дорога, наверное, дальняя. Да и ты слаб.
– Сила в Духе. Я буду за всех молиться, и нас ничто не остановит.
– А я не могу, – произнес убийца, – мне нет прощения.
– Иди сюда, – позвал его странник. Мужчина нерешительно подошел к нему. Тот возложил ему на голову руку и зашептал: «Господь наш, Иисус Христос...». Потом снял с себя крест: «Приложись к нему». После этого он надел его на грешника.
– Ну, дети мои, теперь с Богом.
Они вышли на улицу. Все происшедшее казалось невероятным. Город оставался позади. Странник шел безоглядно, он непрестанно молился. Внезапно остановившись, он взглянул на небо:
– Смотрите!
Несказанный свет спустился с высоты, прочертив сияющую дорожку. Все ясно увидели лесенку. Странник перекрестился и зашептал: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится...» Женщина упала на колени и зарыдала. Старик, падая, схватился за мужчину. Слезы застилали им глаза. Монах первым ступил на ступеньку и протянул руку старику:
– Ну, дети, не бойтесь, пора...
* * *
Незаметно подкралось утро, неуверенное и невнятное утро поздней осени. На ледяных лужах ветер подметал скудный снег, а потом гонял его вперемешку с листьями. Он тщетно пытался укрыть лежащие на земле тела. Зато он засеребрил разметавшиеся волосы женщины, насыпал снежной пудры на ее ресницы, и неживые глаза, обращенные ввысь, вновь стали чудесными. Старичок лежал, сложив руки на груди, умиленный и успокоенный, ветер сдул его последние слезы. На его плече покоилась голова мужчины, он был похож на беспомощного ребенка.
Проходящие мимо люди морщились и ругались:
– Как всегда, напьются и мерзнут как мухи.
– Опять убирать эту падаль.
Из книги "День длиною в жизнь". Клин, "Христианская жизнь". 2008 год
Фото: Юлия Павлюк
 День длиною в жизнь
Автор: И. А. Беспалова
В эту ночь никто в деревне не спал. Горе одной семьи стало горем всей деревни. Все вспоминали покойницу и ее сына как живых, говорили о них добрые слова, не знали, чем и как утешить осиротевших отца с дочерью.
 В больнице
Автор: В.Тоцкий
Утро в третьем хирургическом отделении начиналось рано. Примерно в половине седьмого в палатах зажигали свет, появлялась медсестра из лаборатории и, безжалостно гремя пробирками о свой обитый уже потемневшей жестью ящик, начинала экзекуцию - сбор крови у вновь поступивших.
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
| 
