Автор: митрополит Лимасольский Афанасий

С помощью Божией, братья и сестры, мы с вами начнем понемногу читать и разбирать текст Божественной Литургии. Почему я выбрал темой наших бесед Литургию? Потому что Церковь призывает всех нас к каждодневному участию в великом Таинстве, совершающемся за Божественной Литургией, к проникновению в глубокий смысл самого этого священнодействия. Несомненно, мы должны хорошо понимать всё, что слышим и видим на богослужении, в чем принимаем участие, должны знать, каким образом совершается Божественная Литургия.
Отцы Церкви говорят, что мир существует до тех пор, пока в нем служится Божественная Литургия. И как совершение Литургии является самым великим событием в жизни целого мира, так и наше участие в Божественной Литургии можно назвать самым великим событием нашей жизни. Когда я говорю «участие», то не подразумеваю того, что мы просто стоим в храме, слушаем, смотрим, наблюдаем за происходящим на службе. Нет, я говорю о нашем реальном участии в центральном событии Литургии – о Причастии Святых Тела и Крови Христовых.
Немыслимо считать христианином того, кто не причащается Святых Тела и Крови. Есть даже такое правило: если христианин не приходит на Литургию в продолжение трех воскресных дней, таковой должен быть отсечен от тела Церкви, и только после принесения им покаяния принимается обратно в лоно Церкви. Почему Церковь издала такое правило? Почему так важно причащаться? Причащаясь, мы становимся едиными со Христом. От наших прародителей мы унаследовали всю немощь падшей человеческой природы. Обратите внимание: мы унаследовали не вину за грех, совершенный столько тысяч лет назад Адамом, но немощь искаженной грехом природы, последствия грехопадения наших прародителей: страстность, смешение с грехом, помрачение ума, утрату непрестанного памятования о Боге. Теперь мы должны стать чадами Нового Адама – Христа. Это достигается благодаря нашему крещению и дальнейшему постоянному участию в Таинстве Божественной Евхаристии. Однако для того, чтобы участвовать в Евхаристии, необходимо быть к этому определенным образом подготовленными. Так, мы не можем причащаться, если для этого есть какие-то препятствия, например неисповеданные грехи, злобное и враждебное поведение в общении с ближними.
Для того чтобы причащаться Святых Таин, нужно присутствовать на Литургии (хотя бы на ней одной, не говорю уже о прочих службах). И присутствовать не как зрители или слушатели, но как участники священнодействия, как участники события явления Христа. Мы становимся причастными благодати, которая в этот час наполняет весь храм. Если бы мы могли очами души увидеть, сколько благодати наполняет храм во время совершения Литургии, тогда мы бегом бежали бы в храм, ничто не воспрепятствовало бы нам присутствовать на службе.
Итак, откроем теперь текст Литургии Иоанна Златоуста и начнем читать. Начинается Литургия с возгласа диакона: «Благослови, владыко».

Диакон от лица всего собравшегося народа побуждает священника приступить к совершению Божественной Литургии.
Иерей начинает священнодействие возгласом: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». Иначе говоря, пусть будет прославлено Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, сейчас и всегда и в бесконечные веки.
Божественная Литургия совершается вне времени и пространства и вводит нас в иную реальность, ведет прямо к Богу Отцу. Поэтому мы начинаем эту службу с того, что благословляем и прославляем Царство Отца, и Сына, и Святого Духа – Царство Святой Троицы.
Что человек может сказать Богу? Что он может принести Ему? Ничего. Из всего, что мы имеем, ничего нет нашего собственного. Да и Бог не нуждается ни в чем нашем. Что ты можешь принести Богу? Свечу? Лампаду? Просфору? Ладан? Ни в чем из этого Бог не нуждается. Всё, что мы делаем, в действительности мы делаем не для Бога, а для самих себя. Когда мы строим храм, расписываем его фресками, пишем иконы, совершаем Литургию, мы делаем это не для Бога, а для самих себя. Потому что не Бог, но мы сами нуждаемся в том, чтобы иметь храмы для молитвы, лобызать святые иконы.
Есть, впрочем, одно-единственное, что мы можем принести Богу, хотя Бог не нуждается и в этом. Что же? Расположение нашей души прославлять Бога, благодарить Его, благословлять Его имя на все века, по слову Псалмопевца: «И благословлю имя Твое в век и в век века» (Пс. 144: 1). Для человека нет более великого дела, чем благословлять имя Бога. Будучи свободным, человек имеет, к несчастью, трагическую возможность не только благословлять имя Божие, но и хулить это имя. Все зависит от человеческого произволения, от того, что человек изберет для себя.
Бог создал нас по Своей безграничной любви, желая, чтобы мы насладились Его любовью. А как мы можем насладиться Его любовью? Прославляя Его святое имя. Это великая привилегия, которой Бог наделил нас. Недаром Божественная Литургия именуется еще Божественной Евхаристией, то есть в переводе с греческого Благодарением. Наше отношение к Богу можно назвать правильным в том случае, если мы не только молим Его о помиловании нас, видя себя пребывающими во глубине зол, но и славословим, и благодарим своего Творца. Непрестанное славословие имени Бога – вот что действительно освобождает нас от власти греха, постепенно приводит к совершенству и служит выражением нашей духовной зрелости.
Славословие Бога особенно важно для людей нынешнего времени, когда человечество страдает от бича уныния и невропатии. Все мы очень нервные, чуть что – сразу кричим: «Не трогайте меня!», «Оставьте меня в покое!». Хочу, чтобы вы знали: сейчас даже ученые доказали следующую духовную истину. Если человек научится в своей жизни непрестанно повторять: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!», тогда жизнь такого человека коренным образом изменяется, даже если у человека тысяча самых разных проблем, бед и несчастий. Фраза «Слава Тебе, Боже!» воздействует на душу подобно целительному бальзаму, который претворяет горечь и уксус, наполняющие нашу душу, в неизреченную сладость. Уксус превращается в сладкое вино. И наоборот: ропот, недовольство, уныние и хандра, когда мы начинаем говорить: «Ох, как у меня все отвратительно плохо. Я больше не могу. Сил у меня больше нет. Лучше умереть, чем так жить…», приводят к тому, что, даже если в нашей душе и найдется немного сладкого вина, оно очень скоро превратится в уксус. Поэтому великое значение для человека имеет его расположение славословить Бога.
Церковный устав предписывает совершать Божественную Литургию стоя – во время Литургии и священник, и молящиеся стоят прямо. Мы не падаем ниц на землю, как бывает в других религиях, но стоим прямо и, как дети, взираем на нашего Отца лицом к лицу. Бог желает, чтобы мы были Его детьми, а не рабами, поэтому мы молимся за Литургией стоя, преклоняя колени лишь в отдельные исключительные моменты службы.
Мы славословим Бога, а Он отвечает нам на наше славословие Своей благодатью.
Повторяю, мы, христиане, имеем величайшую привилегию благословлять имя Божие, Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа. Подобное славословие изводит нас из стихии этого мира и вводит в иную реальность – в реальность Бога.
«Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа». Почему говорится о Царстве, почему Бог именуется Царем? Потому что в древности царь, воцаряясь в каком-то городе, царствовал над всем, что было в нем. Всё в городе принадлежало ему, и все жители были его подданными. Так и когда Христос воцаряется в нашей душе, тогда всё, что у нас есть – ум, сердце, тело, всё наше существо, – всё принадлежит Ему. Всё освящается, когда Бог царствует в душе человека. В моей жизни нет и не должно быть ничего, что было бы вне врат Царства Отца, и Сына, и Святаго Духа. Мы должны внимательно следить за тем, чтобы все в нашей жизни, от начала до конца, было озаряемо светом этого Царствия. Наша совесть должна свидетельствовать о том, что над нами царствует Христос, что мы пребываем в Его Царствии.

Старец Иосиф Ватопедский

Помню такой случай из нашей монашеской жизни. Наш приснопамятный старец отец Иосиф Ватопедский рассказывал о себе, что в бытность его послушником у преподобного Иосифа Исихаста каждый вечер, когда братья расходились по кельям для совершения ночного правила, он задавал самому себе вопрос: «То, что я сегодня подумал, сказал, сделал, запечатлено ли благословением Божиим? Несет ли на себе благословение моего старца? Нет ли чего-то такого, что я утаил от старца, пусть даже и непроизвольно?» И если совесть свидетельствовала ему, что он ничего не сокрыл от старца, что все совершено им с благословения старца, тогда он мог спокойно приниматься за молитву. Если же совесть упрекала его в каком-то своеволии, тогда он тотчас стремился пойти и рассказать обо всем старцу, так чтобы ничто не препятствовало благодати прийти к нему во время правила. Надо сказать, что вообще все отцы Церкви были крайне внимательны и строги в отношении чистоты совести.
Расскажу вам два случая из жизни одного великого современного подвижника, который в то время еще был мало кому знаком, поскольку не принимал посетителей. Его знали лишь немногие монахи, в том числе и наше братство, поскольку он был духовным братом нашего старца. Я говорю о преподобном старце Ефреме Катунакском, этом великом духовном гиганте, прославившемся в особенности строгим хранением совести. Он действительно был невероятно строг к своей совести. Не шел ни на малейший компромисс с ней, не позволял себе ни на йоту уклониться от закона совести, соблюдал его по духу и по букве. И за это он сподоблялся от Бога обильной благодати.
Однажды отец Ефрем пришел из Катунак в Новый Скит, где мы жили, поговорил с нашим старцем и, прежде чем расстаться, захотел сделать какую-то запись. Наш старец дал ему ручку. Это была самая обычная шариковая ручка, не какой-то там изысканный «Parker», а простой «Bic». Правда, в то время шариковые ручки только-только входили в широкое употребление. Отец Ефрем сделал запись и, возвращая ручку, сказал: «Отец Иосиф, какая замечательная у тебя ручка!» На это наш старец тотчас ответил: «Возьми ее себе, отец. У меня есть еще одна. Когда поеду по делам в мир, могу купить себе еще». (Надо добавить, что отец Ефрем никогда не выезжал в мир.) Отец Ефрем взял ручку, попрощался с нами и ушел к себе на Катунаки. Когда он выходил от нас, уже смеркалось. Расстояние от Нового Скита до Катунак было немалым, и дорога шла в гору. Дорога представляла собой не приятную прогулку по берегу моря, а подъемы-спуски по горным тропам. При хорошей погоде и быстрой ходьбе дорога занимала как минимум полтора-два часа.
Настала ночь. Мы по обычаю совершали ночное правило, молясь по четкам. Где-то около полуночи послышался стук в дверь нашей каливы. Кто бродит в такой час? Открываем дверь – на пороге стоит отец Ефрем. Заходит внутрь и говорит, обращаясь к нашему старцу:
– Отец Иосиф, забери обратно эту ручку. Не хочу ее иметь.
– Что с тобой случилось?
– Пожалуйста, забери ее обратно. Я взял ее без благословения. А поскольку я поступил по своеволию, то теперь не могу служить Литургии. Чувствую, что есть препятствие для служения.
Он убедил отца Иосифа забрать ручку. Смотрите, отец Ефрем пришел к нам, потом ушел на Катунаки, потом вернулся к нам, потом опять пошел на Катунаки. Подсчитайте, сколько времени он потратил на дорогу. Практически всю ночь. Другой на его месте мог бы сказать себе: «Да ладно, верну ручку завтра. Ничего страшного, если одну ночь она полежит у меня в каливе. Пользоваться я ею не буду».
Однако отец Ефрем не мог так поступить – он ощутил в себе, что связь с Божественной благодатью в его душе прервалась из-за того, что он допустил себе то, что, по его мнению, было самоугодием, своеволием. Отцу Иосифу он объяснил, что не получил благословения своего старца на то, чтобы взять себе ручку. Однако в то время его старец, отец Никифор, был уже болен старческим слабоумием (болезнью Альцгеймера). Отец Ефрем был совершенным послушником, что и сделало его великим святым нашего времени.
В другой раз отец Ефрем спустился с Карулей на пристань, чтобы отправить письмо. Когда к пристани подошла лодка, отец Ефрем прыгнул в нее. Лодочник в этот момент разговаривал с другим монахом и не заметил отца Ефрема. Отец Ефрем отдал письмо кому-то из пассажиров, но не успел выбраться из лодки, как лодочник уже отчалил от пристани. «Благословенный, дай мне сойти», – попросил отец Ефрем. Лодочник был мирянином, человеком простым, грубоватым, подверженным вспышкам гнева. Рассердившись на отца Ефрема из-за необходимости возвращаться к берегу, лодочник начал кричать и осыпать его бранью. Когда отец Ефрем вернулся в свою келью на Катунаки, совесть начала упрекать его в том, что он огорчил лодочника. «Я огорчил его и соблазнил, как же мне теперь служить Литургию?» – думал он. И в глубокую полночь он отправился с Катунак в скит Святой Анны, где жил лодочник. Дорога в этом месте – опасный спуск, от одной мысли о котором становится страшно. А ведь потом, на обратном пути, ему нужно было еще и подниматься. Тем не менее отец Ефрем добрался до жилища лодочника, положил ему поклон:
– Прости меня. Я огорчил тебя сегодня утром.
Этими примерами я хочу показать, что Божии люди всегда желают одного – чтобы Бог был Царем над всеми поступками их жизни, над самим их существом. Они не терпят того, чтобы что-то в их жизни было вне врат Царствия Божия. И мы с вами, живя в миру, должны быть особенно внимательными к этому. Иногда у меня складывается впечатление, что у многих из нас душа словно бы разделена внутренними перегородками на несколько отдельных комнат. Одна комната – это комната нашего благочестия, нашей церковной жизни. Другая комната – это комната нашей мирской жизни. В этой комнате мы ведем себя совершенно иначе, чем в первой, словно надеваем на себя другую маску. Третья комната – это комната нашей работы. Бывает так, что видишь человека в храме – он мягкий, спокойный, приятный в общении. Потом видишь его на работе – неприступный, мрачный, хмурый. Так и хочется сказать ему: «Да улыбнись же ты! Что с тобой стряслось? В храме ты был совсем другой». Иначе человек ведет себя дома, в кругу семьи. Иначе он ведет себя за рулем автомобиля. Автомобиль – это тоже своего рода комната нашей души. Сколько раз приходится слышать на исповеди: «Отче, когда я вожу машину, то часто сквернословлю и бранюсь на других водителей». Невозможно желать того, чтобы благодать Божия воцарилась в твоей душе, если она разделена на части, на множество комнат. Прежде всего тебе нужно обрести внутреннюю целостность, внутреннее единство. И твои уста, и твой ум, и твои поступки – всё в тебе должно быть осенено благодатью Божией.
Человек, обретший благодать Божию, не меняется со сменой обстановки и окружения. Всё у него – мысли, слова, поступки, как тайные, так и явные, как совершаемые наедине, так и публичные, – остается тем же, не изменяется. Отцы Церкви настаивали на том, что мы не должны быть непостоянными и изменчивыми, кто бы ни оказался перед нами, где бы мы ни очутились. Будешь ли ты перед многомиллионной толпой или наедине, ты должен оставаться тем же, вести себя одинаково. Когда ты один, чувствуй себя так, словно на тебя сейчас взирает целый мир. А когда на тебя смотрит целый мир, чувствуй себя так, словно ты один. Везде и всюду ощущай присутствие Бога и ничего другого, кроме Него.
Перед лицом сильных мира сего, перед лицом тех, от кого зависит твое внешнее благополучие, или тех, кого ты боишься, не будь льстецом, не изменяй своего поведения. Но со всеми веди себя одинаково правильно – будь смиренным. Я говорю не о комплексе неполноценности, а о благородном смирении чад Божиих.
Подобное поведение лично на меня производит огромное впечатление. Я видел это смирение у современных святых подвижников, к которым приходили для встречи разные высокопоставленные лица: премьер-министры, президенты, люди, чьи имена известны всему миру. При общении с такими посетителями в поведении подвижников не было заметно ни тени перемены, ни тени подобострастия или человекоугодия. С духовным благородством они принимали всякого посетителя и беседовали с ним, невзирая на его лицо. Человекоугодие было им неведомо. По этой самой причине Бог царствовал в их душе, во всем их существе. Можно было видеть, как их преисполняла благодать. Помню, когда я наблюдал за этими святыми людьми, то видел, что даже их одежда источала благодать. Они носили самую простую, старую, потрепанную одежду. Но и эта одежда, и келья подвижников, и их вещи – всё излучало великую благодать.
То же было и с древними святыми. О святителе Василии Великом, например, говорится, что при ходьбе он слегка прихрамывал. То же самое говорится и о земляках святителя, каппадокийцах (Каппадокия – родина святителя Василия): они все прихрамывали. Так они подражали святому! Столь огромное влияние производила на них его личность! Святитель Василий был хром из-за болезни ног, а каппадокийцы хромали в подражание ему, поскольку благодать, сокровенная в его душе, производила на них такое впечатление, что они подражали и внешнему поведению святого.
И современные святые подвижники производили на посетителей столь большое впечатление, что можно было видеть, как люди начинали подражать им в чем-то внешнем. Причиной подобного впечатления была огромная благодать, изливавшаяся не только от святых подвижников, но от всего, что было вокруг: от их одежды, вернее лохмотьев, которые они носили, от их кельи, от пеньков, которые они использовали вместо стульев, от всего прочего. Вот свидетельство того, что человек имеет Царем в своей жизни Христа, Который царствует над всем существом человека – его умом, сердцем, словами, делами. Поэтому случалось, что кто-то выпивал стакан воды у старца Паисия и говорил потом, что никогда и нигде он не пил такой вкусной воды. Или, например, часто паломники хвалят монастырскую еду, как вкусно она приготовлена. А как она приготовлена? Без масла, на воде. Благодать – именно она делает всё прекрасным.
Иногда мне приходится бывать на различных мероприятиях в богатых домах или шикарных гостиницах. Видишь там сказочную роскошь обстановки и думаешь: «Вся эта роскошь не идет ни в какое сравнение с убогой кельей старца Паисия». А что за келья у него была? Комнатушка с земляным полом. Кровать он сколотил себе сам из досок, и она была похожа скорее на гроб, чем на кровать. Стул он тоже сам смастерил. А для письма он вместо стола пользовался обрезком доски, который клал на колени. Еще у него были старые часы, чтобы следить за временем, и несколько бумажных икон, прикрепленных к стене. Все это было почерневшим от дыма из печи и от свечей, которые у него горели постоянно.
В одну из наших поездок в Россию мы посетили Эрмитаж и видели покои императрицы Екатерины. Боже мой, какой только роскошью не окружала себя эта женщина! Ума не приложу, как она могла жить среди всего этого. Однако я сказал: «Если меня запрут в таких покоях на одну ночь, я сойду с ума!»
Когда отсутствует благодать Божия, тогда всё мертво, всё утомительно. Возьмите самый прекрасный дворец – если там нет Бога, то это не дворец, а кладбище. Жизнь в таком дворце убьет тебя. Поместите Бога в простую лачугу – каких было много в прошлом, из одной общей комнаты, где и готовили, и ели, и спали, – поместите туда икону, повесьте лампаду, начните молиться, и эта лачуга станет раем. Столь прекрасным раем, что вы воскликнете: «О, если бы все люди познали ту радость и то благословение, какие есть в этой лачуге!» Когда присутствует Бог, все становится благословенным, потому что Бог царствует над всем.
«Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа» – Царство Святой Троицы, во имя Которой мы крестились, – «ныне и присно и во веки веков». Последнюю фразу мы часто слышим за богослужением, в том числе и за Божественной Литургией. Почему мы повторяем эту фразу так часто? Потому что все совершаемое за Божественной Литургией не имеет конца, но вечно. На Литургии совершается не что-то обыкновенное и земное, но вечное и непреходящее. Когда я отверзаю уста и благословляю имя Бога, то это благословение Бога вечно и нескончаемо. Исходящее из моих уст слово не умирает, не ограничивается чем-либо.
Один мой друг-иеромонах поделился со мной пережитым духовным опытом. Он рассказал мне о том, что произошло с ним после того, как Бог сподобил его получить великий дар священства и он приступил к служению своей первой Литургии. Он встал перед престолом в маленькой святогорской церквушке (в скитах на Афоне храмы, как правило, совсем маленькие, престолы в них тоже маленькие и располагаются чаще всего в алтарной апсиде) и дал начальный возглас: «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». Как только он произнес этот возглас, в тот же миг, по благодати Божией, он в духе сподобился увидеть, как отверзлась кровля храма и как произнесенные им слова простерлись во веки веков.
Он пережил в этот момент чувство вечности. Представьте, что перед вами вдруг открылось окно в вечность, которая не имеет конца, но которую вы, тем не менее, можете всю созерцать. Не так, как мы обычно видим предметы вокруг себя лишь до определенного места, а далее все сокрыто от нашего взора, поскольку сила зрения ограничена. Мой друг ощутил священный страх: сколь велико произносить слово, простирающееся во веки веков.
Слово нетленно, бессмертно, бесконечно. Благословение имени Бога заключает в себе великую благодать. Давайте, однако, задумаемся вот над чем: не только благословение имени Божия простирается на целые века, но и все наши прочие слова (празднословие, сквернословие, шутки) тоже простираются во веки веков. Как же внимательны мы должны быть к своим словам!
После того, как я услышал от друга эту историю, вскоре я прочел о том, как один ученый доказывал, что произнесенное человеком слово не исчезает. Возможно, говорил он, изобрести аппарат, который будет улавливать всякое когда-либо произнесенное слово, так что мы сможем услышать слова, сказанные Самим Христом две тысячи лет назад. Думаю, не будет ничего странного, если подобный аппарат в самом деле когда-то изобретут и мы услышим голос Христа. Но изобретут его или нет, не имеет для нас особого значения. Значение имеет другое: благодаря тому, что наше прославление имени Бога простирается в бесконечность, мы и сами становимся бесконечными, и это заставляет нас осознать, насколько важно для нас иметь возможность благословлять Бога и вступать в иную реальность – реальность Божественной Литургии. Как я уже говорил, Божественная Литургия – самое главное дело Церкви, которая и существует ради того, чтобы совершалась Литургия. Первостепенным делом Церкви является Литургия. Всё прочее второстепенно и совершается лишь для того, чтобы привести нас к Божественной Литургии, к служению Богу. Всё прочее, если осуществится, – хорошо, если не осуществится, – мир не пропадет без этого. Однако миру невозможно существовать без Божественной Литургии.

Перевод с новогреческого языка выполнен сестрами Ново-Тихвинской обители
16 июня 2021 г.

Источник: pravoslavie.ru

Вознесение Господне - "радостная разлука"
Слово на праздник Вознесения Господня

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.