Автор: Наталья Двинина-Мирошниченко
 В клинских предместьях и в самом Клину в кратчайшие сроки композитором был создан целый ряд крупных произведений. В Майданово – симфония «Манфред», опера «Чародейка», музыка к пьесе А.Н. Островского «Воевода», «Думка» для фортепиано, «Правоведская песнь» к юбилею родного ему Училища правоведения, несколько романсов. Во Фроловском – пятая симфония, увертюра-фантазия «Гамлет», балет «Спящая красавица», инструментовка четырех последних картин и завершение оперы «Пиковая дама». К слову, «Пиковая дама» была написана всего за сорок четыре дня! Музыкальный критик Николай Дмитриевич Кашкин вспоминает: «П.И. Чайковский работал постоянно и неустанно; изо дня в день известные определенные часы неуклонно посвящались композиторскому труду… В занятиях, каких бы то ни было, он не знал лености, его добросовестность и строгое отношение к себе исключали в нем всякую возможность того вида нравственной распущенности, которая называется ленью»7. «Работа есть для меня величайшее и ни с чем не сравнимое благо. Для меня бросить сочинение равносильно лишению себя жизни»8, – писал П.И. Чайковский Н.Ф. фон Мекк.
Вновь поселившись в Майданово, Чайковский создает балет «Щелкунчик», оперу «Иоланта», балладу «Воевода». Что интересно, если попытаться посчитать те дни, когда он работал в Клину, исключая гастрольные, артистические поездки, окажется, что на написание Шестой симфонии, Третьего концерта, восемнадцати пьес для фортепиано, шести романсов, вокального квартета «Ночь» и Военного марша было затрачено всего сорок шесть дней!
Удивительное изобилие творческих находок подтверждают следующие слова самого композитора: «Как только набросан у меня эскиз, я не могу успокоиться до тех пор, пока не исполню его, а как только готово сочинение, я тотчас испытываю непреодолимую потребность приняться за новое. Для меня труд (т. е. этот именно труд) необходим как воздух»9.
Не являясь последним произведением хронологически, Шестая симфония стала итогом и завершением всей творческой жизни и деятельности великого композитора. Мы можем гордиться тем, что Шестая симфония полностью, от первого до последнего такта, написана в Клину. Сам Петр Ильич называл её «наилучшей, в особенности наиискреннейшей»10. В письме к великому князю Константину Романову, в ответ на предложение написать вокальное сочинение на стихотворение «Реквием» Алексея Апухтина Чайковский отвечает: «Общее настроение этой пьесы, конечно, подлежит музыкальному воспроизведению, и настроением этим в значительной степени проникнута моя последняя симфония (особенно финал)»11.
В письмах к друзьям прослеживается неподдельный трепет и жажда вложить все мастерство композиторской техники и совершенство концептуальной мысли в свое новое творение: «Инструментовка чем дальше, тем труднее мне дается. Двадцать лет тому назад я валял во все лопатки, не задумываясь, и выходило хорошо, – пишет он брату. – Теперь я стал труслив и неуверен в себе. Сегодня сидел целый день над двумя страницами – все что-то не выходит, чего бы хотелось»12. О том же говорят и строки письма к племяннику Владимиру Давыдову, которому симфония была посвящена: «Я очень доволен ее содержанием, но не доволен или, лучше сказать, не вполне доволен ее инструментовкой. Все что-то не так выходит, как я мечтал»13.
Глубокое понимание своего призвания, тревогу о возможности творческой неудачи мы слышим и в письме к знаменитому пианисту Александру Ильичу Зилоти: «…Инструментую симфонию, и, странное дело, ужасно трудно как-то даётся, т.е. все я недоволен, все хочется как-то получше сделать – а как, не знаю!»14
Концепция смысла человеческой жизни, ее итогов, облачённая в симфоническую музыкальную форму – что может быть сложнее для интерпретации и, одновременно, ближе каждому человеку, задающемуся этими вопросами? Помимо внешней сонатной формы сочинение несет в себе признаки формы высшего порядка – центрической композиции. Это несомненная параллель с Ветхим Заветом, третьей главой Бытия – «…в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».
Тема вступления – четырёхнотный мотив для первого фагота и нисходящий шеститактовый полутонный ход контрабасов divisi – то зерно, тот «прах», из которого родится жизнь главной и побочной партии, а также тема финала. Симметрия восходящей темы вступления и нисходящей темы финала очевидна: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою», – так говорится в Священном Писании.
Прототип темы вступления – вызволенный из юнговской архетипической прапамяти мотив (пример 10), близкий многим примерам из древнего церковного пения.
Приведенные ниже малый знаменный распев «Да исправится молитва моя» из рукописи начала XVIII века15 (пример 12) и «Блажен муж» напева Троице-Сергиевой лавры (пример 11) демонстрируют общие мотивные характеристики: восходящее тоно-полутоновое движение с остановкой на третьем звуке и возвращение на полутон вниз.
Удивительно, насколько далеко расходятся пути двух великих симфонистов — П.И. Чайковского и Рихарда Вагнера. Не разделяя вагнеровские взгляды на оперное искусство, Чайковский не упускает случая побывать в Байрёйте на представлении очередной новой оперы немецкого композитора. Он преклоняется перед его симфоническим «гением», хотя и «следовавшем по ложному пути»16. Однако стремлению Вагнера к «сверхоркестру», особенно в последние годы жизни, и его смелым высказываниям о замене струнной группы как маломощной на акустически-сильную группу духовых Чайковский противопоставляет совершенство композиторской техники и редкое уникальное «тонкое слышанье» традиционного состава оркестра.
Так, тему главной партии шестой симфонии начинает divisi альтов и виолончелей, близкое тембру, интонации и тесситуре человеческого голоса, исполненное тепла, искренности и столь выразительной простоты. Штрихи и динамические оттенки – словно вздохи трепещущей души (трудно вообразить себе подобный эффект, если бы, к примеру, первый мотив начинался вниз смычком…) Рассмотрим вертикаль: первые альты повторяют тему вступления, вторые альты и вторые виолончели усиливают «страстно-стремительным» полутоновым ходом вверх начальную интонацию; первые виолончели, завершающие вступление, повторяют скорбное нисходящее движение.
В результате, тема «de profundis» («из глубины воззвах к Тебе, Господи») обретает новое качество – юношескую порывистость, взволнованность и удивительную живость, наполненность. И это только первый такт. Анализируя симфонию, окунаешься в океан интереснейших деталей с точки зрения формы, фактуры, гармонии, ритмического рисунка, мелодизма и, наконец, собственно стиля Петра Ильича Чайковского. «Это своеобразная исповедь души композитора, рассказывающего о своем чувствовании мира, в котором быстротечность времени неумолимо приближает конец жизни, а вместе с тем и конец страданиям»17, – пишет Леонид Сидельников, автор одной из лучших монографий о П.И. Чайковском.
Итак, в чем загадка Чайковского? В чем уникальность гения великого русского композитора? По моему глубокому убеждению, это некий божественный дар – тот новый одиннадцатый талант, которым одаривает Господин своего раба в евангельской притче о талантах. Это нежданная, но столь желанная награда за то «смутное стремление к музыке», которое, по словам композитора, нашло отражение в главной партии Шестой симфонии.
Трудоспособность, ответственность, самоотверженность, патриотизм, эмоциональное сопереживание – те пять малых талантов, которые композитор преумножил и получил награду: «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю…», «Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что имеет».
Обобщая сказанное, хочу перечислить все десять особенностей феномена Чайковского.
1. Глубокое осознание своего таланта как дара Божия, который композитор должен использовать во благо и совершенствовать каждую минуту своей жизни.
2. Колоссальная трудоспособность, недаром знаменитая фраза: «Вдохновение – такая гостья, которая не любит посещать ленивых», – принадлежит именно Чайковскому.
3. Чрезвычайно строгое отношение к себе, призванию, чувство ответственности перед людьми за каждую написанную ноту. Будучи уже прославленным композитором, П.И. Чайковский пишет брату Анатолию Ильичу: «…работа моя идет очень хорошо, но я уже не могу теперь писать так скоро, как прежде, но не вследствие старческого упадка сил, а вследствие того, что я стал бесконечно строже к себе, и уже прежней самоуверенности нет». 18
4. Некая «шубертовская» самоотверженность, готовность претерпеть любую нужду, любые невзгоды ради искусства.
5. Пристальное внимание художника-романтика к внутреннему миру человека, эмоциональное сопереживание такой степени, когда композитор вкладывает «без преувеличения всю свою душу»19 (П. Чайковский о Шестой симфонии).
6. Обращение к неисчерпаемому источнику русской народной песенной культуры, бережное, благоговейное отношение к нему.
7. Изучение образцов русского духовного песнотворчества.
8. Чистота и выразительность тематизма, восходящая к звучанию человеческой речи.
9. Совершенство оркестровки: редкое слышание оркестровой фактуры – «кристально-прозрачной», без лишних дублировок, влюбленность в каждый инструмент; редкая перенасыщенность какой-либо партии всегда обусловлена особым эмоциональным состоянием.
10. Широта русской души. Композитор оказался способен так полюбить простор полей и лесов родной земли, запах мяты и полыни, небесную синеву васильков, безмятежность ромашек, нежность любимых композитором белоснежных ландышей и всю ту красоту, которую для нас порой непосильно описать даже просто словами, что смог вдохновенно, неповторимо отразить ее в своем творчестве. Слушая музыку П.И. Чайковского, мы можем закрыть глаза, улыбнуться и вспомнить, как прекрасна наша Родина.
Вот и я закрываю глаза и вспоминаю, как шла по берегу реки Сестры и думала о том, насколько сильно красота природы завораживала П.И. Чайковского. Вдали от Родины он писал: «Прогулка летом в России, в деревне, по полям, лесу, вечером по степи, бывало, приводила меня в такое состояние, что я ложился на землю в каком-то изнеможении от наплыва любви к природе – от всех неизъяснимо-сладких и опьяняющих ощущений, которые навевали на меня лес, степь, речка, деревня вдали, скромная церквушка, словом, все, что составляет убогий русский родимый пейзаж»20.
Во время поездки на Женевское озеро в Швейцарию он с сокрушением пишет в своем дневнике: «Среди этих величественно прекрасных видов и впечатлений туриста я всей душой стремлюсь в Русь, и сердце сжимается при представлении её равнин, лугов, рощей. О, милая родина, ты во сто крат краше и милее…»21
В воспоминаниях племянника Петра Ильича, Юрия Львовича Давыдова, есть строки о том, что одним из самых любимых маршрутов постояльца Дома в Клину был маршрут вдоль реки Сестры, а в зимнее время – прямо по льду!
Письма к Надежде Филаретовне фон Мекк изобилуют описаниями природы наших мест – это настоящие шедевры эпистолярного жанра: только вслушайтесь!
О весне: «…какое волшебство наша весна своей внезапностью, своею роскошною силой! Как я люблю, когда по улицам потекут потоки тающего снега и в воздухе почувствуется что-то живительное и бодрящее! С какой любовью приветствуешь первую зеленую травку! Как радуешься прилету грачей, а за ними жаворонков и других заморских летних гостей!», «Теперь, с наступлением весны, и здоровье мое стало превосходно. Чем ближе подвигаешься к старости, тем живее чувствуешь наслаждение от близости к природе. Никогда еще я так не упивался прелестью весны, просыпающихся произрастаний, прилетающих птичек и всего вообще, что приносит русская весна, которая у нас, в самом деле, как-то особенно прекрасна и радостна».
О лете: «…раз навсегда я решился летом избегать работы, а странствовать и отдыхать». Об осени: «Любите ли Вы такие серенькие деньки, как сегодня? Я их люблю ужасно. Да и вообще начало осени по прелести можно сравнить только с весной. Мне кажется даже, что сентябрь с его нежно-меланхолической окраской природы имеет преимущественное свойство наполнять мою душу тихими и радостными ощущениями… Я просидел около часа сейчас на этом месте и испытал одну из тех минут, когда всякие заботы и треволнения куда-то скрываются».
О зиме: « Обожаю я эти светлые, с легким морозцем дни…», «После нескольких дней жестокого ветра с вьюгой, заставившего даже меня сидеть безвыходно дома, сегодня наступила дивная зимняя погода, один из тех зимних солнечных дней, которые своей невыразимой прелестью могут заставить забыть, что где-то на юге солнце, цветы и почти вечное лето… сегодняшний день воскресил меня совершенно, и я опять здоров и полон энергии к работе»22.
Неудивительно, что музыкальные зарисовки русской природы и быта – лирические фортепианные пьесы цикла «Времена года» – завоевали всемирную любовь!
Мое повествование подходит к концу, и я хочу повторить своё четверостишие, поскольку у него появилось продолжение:
Дорогой Петр Ильич, передать вам хочется
Низкий поклон наш с Сестры-реки –
Мы не только наследники вашего творчества,
Но и чуть-чуть земляки.
Обо всех музыкантах помолим Господа:
Только кажется нам, что они далеки,
И усердней всего – за Петра Чайковского,
Мы родные ему, мы – почти земляки!..
Наталья Двинина-Мирошниченко,
член Союза композиторов Москвы,
лауреат и дипломант всероссийских конкурсов,
регент Троицкого собора г. Клина
I часть статьи
Библиография
7 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 46
8 Чайковский П. Полное собрание сочинений. Литературные произведения и переписка// материалы сайта Wikiрedia. ru
9 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 53
10 Цит. по: Вайдман П. Шестая симфония, ор. 74 // материалы сайта Tchaikov.ru
11 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 93
12 Цит. по: Михеева Л. Пётр Чайковский. Симфония № 6, си минор, Op. 74, «Патетическая» // материалы сайта Belcanto.ru
13 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 93
14 Музыкальная энциклопедия. Том 1. М. 1973. «Советская энциклопедия», с. 522
15 Цит. по: Прибегина Г. Петр Ильич Чайковский. М. 1983. «Музыка», с.63
16 Сидельников Л. П. И. Чайковский. М. 1992. «Искусство», с.337
17 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 94
18 Цит. по: Келдыш Ю. Пётр Чайковский. Симфония № 6, си минор, Op. 74, «Патетическая» // материалы сайта 18 Belcanto.ru
20 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 21
21 Чайковский П. И. Дневники. М. 2000. «Наш дом — L’age d’Homme», Екатеринбург 2000. «У-Фактория», с.304
22 Цит. по: Давыдов Ю. Клинские годы творчества. М. 1965. «Московский рабочий», с. 17-20
Фото: протоиерей Владимир Кильчевский, Наталья Двинина-Мирошниченко
Константин Константинович Романов (К.Р.) и Петр Ильич Чайковский
Чайковский и духовная музыка Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
|
