Автор: И.Ю. Смирнова

Святитель Филарет, митрополит Московский, был младшим современником преподобного Серафима Саровского, при этом они никогда не встречались, мы не располагаем сведениями, приходилось ли им слышать друг о друге до судьбоносной встречи московского архипастыря с преподобным Антонием (Медведевым). Можно лишь предполагать, что саровский старец, с детства почитавший преподобного Сергия (вспомним, что родители святого устроили в Курске церковь во имя Сергия Радонежского – ту самую, со строящейся колокольни которого упал маленький Прохор, оставшись невредимым), был наслышан о Троицкой обители и ее знаменитом настоятеле.

Нельзя исключать и того, что вести о старце-затворнике доходили и до Филарета, важной составляющей внутренней, монашеской жизни которого было общение с людьми высокой духовной жизни. Еще в Петербурге в 1820 г. он свидетельствовал, что «путь к созерцанию Фаворской славы не поглощен бездною, не прегражден стеною, не зарос тернием, не забыт, не потерян, но еще и ныне указуется знающими желающим». Уже в то время святитель был наслышан об отшельниках-исихастах преподобных Василиске Сибирском и Зосиме (Верховском), а в начале 1821 г. лично познакомился со старцем Зосимой. Это знакомство стало для Филарета непосредственным соприкосновением с продолжателями живой традиции умного делания. «Повествования о действиях сердечной молитвы старца пустынножителя Василиска», изложенные преподобным Зосимой, стали известны святителю Филарету в числе первых и не могли не произвести глубокого впечатления. В 1821 г. архиепископ Филарет был назначен на Московскую кафедру, и новая паства обрела в его лице святителя-подвижника, который «при всем своем высоком положении в мире был в то же время и великим иноком, глубоко постигшим науку наук – духовно-нравственное усовершенствование». Филарет знал и ценил практику старческого окормления, был знаком со многими современными старцами, такими как Филарет (Пуляшкин), пустынножитель Свенской пустыни Арсений, настоятель Глинской пустыни Филарет (Данилевский).

Благодаря старцу Зосиме, произошло знакомство святителя Филарета с отцом Антонием (Медведевым), одним из выдающихся представителей русского монашества XIX в. По совету отца Зосимы посетить Московского святителя Антоний, отправившийся весной 1824 г. в паломничество к киевским святыням, встретился в Москве с архиепископом Филаретом и долго с ним беседовал. Рекомендация старца Зосимы могла определить и характер первой беседы архиепископа Филарета и иеромонаха Антония (до выхода из затвора отца Серафима оставался еще год, но не исключено, что речь могла идти и о нем). Впоследствии святитель говорил, что эта встреча произвела на его душу сильное впечатление. Когда скончался наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры архимандрит Афанасий (Федоров; † 23 февраля 1831 г.) и встал вопрос о преемнике, Филарет остановил свой выбор на настоятеле Высокогорской пустыни Антонии. «Не хотелось мне брать человека из чужой епархии, тогда как много их в своей, – вспоминал он позже. – Но в это время явился странник, который и назвал мне наместником лавры отца Антония. В этом указании, совершенно совпадавшем с моею мыслию, я увидел указание Провидения». Не могло не сыграть определенной роли и то, что Антоний при содействии князя Георгия Александровича Грузинского, правнука царя Вахтанга VI, получил достойное воспитание и образование, в том числе медицинское. Но важнее другое: к тому времени отец Антоний прошел достаточный срок настоятельского служения, имел длительный опыт общения с людьми высокой духовной жизни, был прекрасно знаком со святоотеческой литературой, неоднократно пользовался советами преподобного Серафима Саровского, в 1825 г. вышедшего из затвора.

Известно, что за два месяца до получения официального приглашения от митрополита Филарета, в январе 1831 г., преподобный предсказал ему новое служение. «Промысл Божий вверяет тебе обширную лавру», – пророчески сказал старец и, к удивлению отца Антония, просил его милостиво принимать братию 
из Сарова. «Матерью будь, – говорил он, – а не отцом братии, и вообще ко всем будь милостивым и по себе смиренным. Смирение и осторожность есть красота добродетели». А потом добавил: «Не оставь сирот моих, когда дойдет до тебя время». Из Троицко-Сергиевой лавры старцу Серафиму была прислана финифтяная икона преподобного Сергия, с которой его 
и похоронили, согласно завещанию.

Через архимандрита Антония, «мужа духовной деятельности, опытного в иноческом подвижничестве, умудренного и первоначальным руководством блаженного Серафима Саровского, и собственною практикою в жизни созерцательной», свт. Филарет познакомился 
с жизнью, наставлениями и чудесами преподобного. Наряду с отцом Антонием он становится исполнителем заветов преподобного Серафима – принимает в Троицкую обитель саровских монахов, оказывает помощь Дивеевской общине, содействует наместнику в руководстве лаврской братией. В письмах к отцу Антонию святитель неоднократно обращается к примеру и поучениям преподобного. «Суждениям старца Паисия и старца Серафима покоряюсь, – пишет он 7 января 1834 г. – Но вот слово, которое также не мимо идет: горе, имже соблазн приходит; уне и пр. Из сего не должно ли заключить, что немощь брата надобно покрывать и тихо исправлять, доколе нет соблазна многим; а когда соблазн является, то надобно или предать дело правосудию, или присоветовать брату удалиться инуды, чтоб 
и он меньше смущался, и меньше смущал других?.. Прекрасен совет отца Серафима – не бранить за порок, а только показывать его срам 
и последствия. Молитвы старца да помогут нам научиться исполнению».

Перед тем то же наставление было записано святителем в особой «памятной книжке». 
В дальнейшем он вновь и вновь обращался 
к нему в своих письмах. Так, в письме к ректору МДА архимандриту Алексию (Ржаницыну) от 25 июля 1845 г. митрополит Филарет, предполагая «лучше исключить, нежели удерживать» нерадивого студента, писал: «Снисхождение к преткнувшемуся и падшему надобно иметь, но снисхождение к небрежному и закосневающему в падении имеет в обществе неблагоприятное действие, охлаждая ревность и распространяя небрежение. Надобно беречь каждого: но еще больше беречь дух всего общества. Господь да наставляет соединять милость и истину». Обращался митрополит Филарет к примеру преподобного Серафима и для дружеского наставления самого отца наместника: «Вы, мне помнится, сказывали, что покойного о. Серафима пересужали за свободное допущение 
к себе женского пола. Он мог пренебречь сие: то была его мера, и он не был обязан общественною должностию представлять в себе образец обыкновенного порядка. Нам не позволит сего и наша должность, и наша далеко низшая мера. Так, мне кажется, должно судить о многих подобных случаях». Строки писем к архимандриту Антонию свидетельствуют о том благоговении, с каким относился митрополит Филарет к монахам-подвижникам: «Бог да благословит раба Своего Мартина и наше с ним общение. Посылаю ему четки, с которыми вчера и сего дня был 
в священнослужении и раба Божия Мартина 
в проскомидии, по благодати Божией, не забыл воспомянуть. Да воспомянет и он меня в своем безмолвии, молитвою преподобного Сергия ограждаемом, да положит Господь хранение устам моим и помыслам».

В другом письме митрополит писал: «Сейчас прочитал я письмо Ваше, отец наместник, и сорадуюсь Вашему слышанию и видению рабов Божиих, подобных древним подвижникам и что не лишен и я по крайней мере слышания, и за сие благодарю Бога и Вас». Имея особенную чуткость в отношении тех, кто встал на путь созерцательной жизни, святитель Филарет бережно и с большим тактом ограждал 
их безмолвие, всячески опекал подвижников, охранял их покой, ценил их молитвы. «Если 
я чрез Ваше посредство, – писал он наместнику, – сподоблюсь чем послужить рабам Божиим и они не отринут сего, я приму сие как милостыню от них моему недостоинству и как милость Божию. Если не опасаетесь нарушить безмолвия аввы Петра воспоминанием о мне, то скажите ему, что по дару, пришедшему на мое недостоинство святым рукоположением, призываю я ему благословение Господне, по себе же прошу благословения его и аввы Серапиона, и молитв их. Если же не думаете сего сказать, довольно для меня и в молчании поклониться их безмолвию».

Святителя заботило то, что архимандрит Антоний подарил старцам его портрет: «Не вносите ли Вы чуждую молву в их безмолвие? Не довольно ли было дать смиренное имя на память молитвы? – Господь да сохранит простоту и безмолвие рабов Своих ненарушимыми». В этих письмах Московский архипастырь предстает как духовный наставник монашествующих, опытно знакомый со святоотеческой практикой. Нельзя исключать и того, что в отношении троицких подвижников Филарет помнил поучение преподобного Серафима: «Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, за чем пришел, чтобы не уклонилось сердце его к чему-либо другому»

Издание жития преподобного Серафима

По благословению митрополита Филарета и при его участии осуществилось издание первого жития преподобного Серафима. В 1834 г. казначеем Вифанского монастыря стал иеромонах Сергий (Васильев), бывший насельник Саровской пустыни, где он подвизался в иночестве под руководством старцев-подвижников Марка и Серафима, там же он был рукоположен во иеромонаха. Еще в Сарове отец Сергий начал собирать сведения о трудах и духовных подвигах обоих старцев, записывать их наставления и проявления присущего им дара прозорливости и чудотворений. В Вифании им были составлены жития обоих саровских старцев. Житие прп. Серафима имело заглавие: «Сказание о жизни и подвигах блаженныя памяти отца Серафима, Саровския пустыни 
иеромонаха и затворника». К концу 1837 г. 
работа была окончена и представлена митрополиту Филарету, который внес в текст ряд 
изменений. В июле 1838 г. свт. Филарет писал отцу Антонию: «Были ль Вы, отец наместник, 
в Вифании и долго ли, Вы не сказываете, а я хотя через порог посмотрел в безмолвие, прочитав житие отца Серафима, и, как Вам хотелось, поправил несколько слов, где они казались поставленными не очень правильно». Вскоре митрополит Филарет направил отредактированные им духовные наставления старца Серафима к отцу Антонию с объяснением причин своего вмешательства в оригинальный текст: «Я позволил себе переменить или дополнить некоторые выражения, частию, чтобы язык был правильнее, частию, чтобы мысли, не довольно полно или не довольно обыкновенно выраженные, оградить от неправильного разумения, или от прекословий. Посмотрите и скажите мне, можно ли думать, что я не переиначил или не повредил где-либо мыслей старца. Скажите также, что думали бы Вы с сим делать. Чтобы не заградила пути сим листкам цензура, не вижу причины опасаться». Однако святитель недооценил бдительность синодальной цензуры и вынужден был признать, что дело издания житий саровских старцев Марка и Серафима «не так хорошо продолжалось, как началось»: «Оно казалось конченым, – писал он лаврскому наместнику, – и я, не знаю почему, писал Вам..., что есть надежда. Но наш Первенствующий [митрополит Серафим (Глаголевский)] осторожность от ложных чудес употребляет иногда в большом избытке. Я не промолчал и, по замечанию других, не повредил истине, потому что представлял ее с миром, однако житие отца Марка дозволено напечатать 
с исключением некоторых мест, а житие отца Серафима лежит до лучшего усмотрения, как оно может пройти чрез узкие врата. Помолитесь, чтобы Бог устроил полезное».

Так, благодаря мудрой дипломатичности митрополита Филарета в 1839 г. вышло в свет «Краткое начертание жизни старца Саровской пустыни схимонаха и пустынника Марка», где после текста жития отца Марка следовали «Духовные наставления отца Серафима, Саровской пустыни иеромонаха, пустынника и затворника» в тридцати трех главах. В конце 1840 г. появилась надежда, что житие саровского подвижника все же будет издано. Положительный отзыв о житии был получен от епископа Тамбовского Арсения (Москвина), имевшего возможность на собственном опыте убедиться в прозорливости старца. Собрав сведения о строгой подвижнической жизни отца Серафима и отметив «единогласное показание» многих свидетелей его духовных видений и чудотворений, он нашел рукопись «во всех ее подробностях совершенно согласною с истиною». Убежденный 
в особых дарах преподобного, Преосвященный Арсений отметил в донесении, что «свидетелей на это из всех сословий может быть очень много, в число коих я могу почти включить 
и самого себя».

Однако мнения присутствовавших в Синоде архиереев разделились. По словам Филарета, «Владыка Новогородский опять восстал со своими недоумениями о чудесных событиях», у митрополита Ионы (Василевского) возникли претензии к Преосвященному Тамбовскому, который якобы «не назвал по имени свидетелей, и даже сказал, что больше было свидетелей противного мнения, и что Преосвященный утаил сие». Митрополиту Московскому удалось «ослабить сомнения» митрополита Ионы и убедить митрополита Серафима дать рукопись на рассмотрение архиепископу Подольскому Кириллу (Богословскому-Платонову), 
и если у последнего сомнений не возникнет, то «голосов в ее пользу будет достаточно». 6 февраля 1841 г. Преосвященный Кирилл доложил Святейшему Синоду: «По внимательном прочтении сей рукописи, не нашел я ничего сомнительного к напечатанию оной, по назидательности сказания для любителей жизни монашеской. Каковое издание в свет оного признаю со своей стороны приличным и потому, что духовные наставления отца Серафима, затворника Саровской обители, исполненные глубокой евангельской мудрости, напечатаны уже при жизни подобного подвижника Марка».

Мнение Преосвященного Кирилла решило вопрос об издании первого жизнеописания преподобного Серафима. Это было последнее деяние одного из любимых учеников митро-
полита Филарета, в прошлом ректора МДА 
и викария Московской епархии. 28 марта 1841 г., в Великий Пяток, он тихо скончался в возрасте 52 лет. Его отпевание и погребение были совершены в Светлый Понедельник с особой торжественностью, по чину, составленному Филаретом Московским. В том же году в Москве «Сказание о жизни и подвигах блаженныя памяти отца Серафима, Саровской пустыни иеромонаха и затворника» вышло в свет. Эта небольшая, в 31 страницу, книжка была напечатана в Московской университетской типографии в сокращенном виде при редакторской правке митрополита Филарета. Затруднения, возникшие при издании жизнеописания, наставлений и чудес преподобного Серафима, были связаны с политикой духовной цензуры, действию которой в первой половине XIX в. подвергались многие сочинения святых отцов и в первую очередь тех из них, которые относились к православной созерцательной традиции. Много лет спустя после закрытия Библейского общества в синодальном Петербурге продолжали относиться к подобной литературе с настороженностью: «мистическое» продолжало оставаться синонимом «масонского».

В одном из писем за 1853 г. святитель писал отцу Антонию: «Возвращаемые при сем сказания об отце Серафиме достойны внимания, но цензура теперь едва ли пропустит их». (По той же причине святитель «нашел неудобным печатать» гимны преподобного Симеона Нового Богослова и житие Григория Синаита.) 
А спустя некоторое время святитель вновь напоминает архимандриту Антонию о соблюдении необходимой осторожности в издательских делах: «Думаю, я Вам сказывал, какие 
 в Св. Синоде были затруднения при рассмотрении жития отца Серафима и как даже после дознания и подтверждения написанного некоторые места были исключены».

Страх перед «мистицизмом» был столь велик, что ограничения на издание «мистической» литературы не были сняты до 1850-х гг., и митрополиту Филарету неоднократно приходилось выступать в защиту святоотеческого созерцательного богословия. Так, когда в Оптиной пустыни началось осуществление масштабного издательского проекта – публикация творений святых отцов на славянском и русском языках, Московский святитель не только осуществлял скрупулезный труд по редактированию переводов, но и брал на себя ответственность за допущение издания к печати, не взирая на мнение цензуры. Когда же в Оптину стали приходить благодарственные отзывы, преподобный Макарий Оптинский, инициатор издательской деятельности Ильинского скита, писал: «Тут нашего ничего нет, а все Божиим благоволением для пользы желающих и ищущих душевной пользы совершилось! Как бы мы могли приступить к столь важному и необычному для нас делу? Но Бог воздвиг людей благомыслящих к содействию в деле сем; а более всего благоволение и благословение милостивого архипастыря [митрополита Филарета] послужило к изданию лежавших под спудом 
в рукописях блаженного старца Паисия Молдавского переводов».

Святитель Игнатий (Брянчанинов) считал покровительство митрополита Филарета оптинскому книгоиздательству его святительским подвигом. «Все монашество, – писал он старцу Макарию 30 апреля 1853 г., – обязано благодарностию этому архипастырю за издание отеческих книг Оптиною пустынею. Другой на месте его никак не решился дать дозволения на такое издание, которое едва ли уже повторится».

И.Ю. Смирнова

Продолжение (часть 2)

Источник: mepar.ru

Апостольство любви Христовой. Памяти преподобного Серафима Саровского
Автор: протоиерей Борис Балашов
Неслучайно инославные христиане называют Православную Церковь пасхальным христианством. Это соответствует действительности. И ведь именно Светлое Христово Воскресение – Пасха – является для православных Праздником праздников и Торжеством из торжеств, то есть абсолютной вершиной всех христианских праздников.
Кого же из русских святых мы можем назвать самым пасхальным святым, таким святым, в духовном облике которого наиболее ярко выразился и отразился праздник Светлого Христова Воскресения?

Изображения преподобного Серафима Саровского
Автор: Ж. А. Курбатова
Неслучайно инославные христиане называют Православную Церковь пасхальным христианством. Это соответствует действительности. И ведь именно Светлое Христово Воскресение – Пасха – является для православных Праздником праздников и Торжеством из торжеств, то есть абсолютной вершиной всех христианских праздников.
Кого же из русских святых мы можем назвать самым пасхальным святым, таким святым, в духовном облике которого наиболее ярко выразился и отразился праздник Светлого Христова Воскресения?

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.