Автор: Юрий Большаков
Весной 1916 года Блок вырабатывает новое отношение к войне. 5 марта В. Пяст читает ему свою поэму "Грозою дышащий июль" о патриотическом подъеме в начале войны. Это послужило на следующий день толчком к таким раздумьям: "Сегодня я понял, наконец, ясно, что отличительное свойство этой войны - невеликость (невысокое). Она - просто огромная фабрика в ходу, и в этом ее роковой смысл… Это оттого, что миром завладел так называемый антихрист. Отсюда - невозможность раздуть патриотизм". Блок к "раздуванию патриотизма" непричастен. Его любовь к родине не связана с милитаризмом. Поэт снова думает о последствиях войны для России. В марте поэт пишет стихотворение "Коршун", последние в цикле "Родина", где раздумья о судьбе Родины выражены в почти идеальной лирической форме: "Идут века, шумит война,/ Встает мятеж, горят деревни,/ А ты все та ж, моя страна,/ В красе заплаканной и древней. - /Доколе матери тужить?/ Доколе коршуну кружить?"
 Блок числился на положении необученного ратника второго разряда и мог быть призван в ополченческую часть. Он заранее обеспечил себе возможность поступить вольноопределяющимся в разные полки. 1916 в апреле поползли слухи о новом призыве ратников, родившихся в 1880 году, о третьей всероссийской мобилизации. Блоку предстояло идти рядовым. Родственники пытались устроить его военную судьбу. Всего желательнее казалось ему служить в артиллерийском дивизионе под начальством родственника М.Т. Блока. В самый день призыва 7 июля, при содействии В.А. Зоргенфрея, который был не только поэтом, но и инженером, Блока зачислили табельщиком в 13-ю инженерно-строительную дружину Союза земств и городов, созданного в начале войны либеральными помещиками и промышленниками в помощь фронту. Служба в учреждениях Союза обеспечивала офицерское положение, жалованье 50 рублей в месяц и бесплатный проезд во втором классе.
До явки в дружину оставалось около трех недель, и 18 июля Блок успел съездить с матерью в Шахматово - на несколько дней и, как оказалось, в последний раз. Он уже ходил в военной форме - "почти офицерской, с кортиком, в гимнастерке с узкими серебряными погонами, в бриджах и сапогах тонкого товара. Форма ему шла". Стихов в это время он почти не писал. Поэтесса К. Арсеньева вспоминала: "…Он сказал, что не пишет стихов, потому что война и писать не хочется, что нужно быть на фронте и что он собирается ехать туда. Он говорил, что это долг каждого и что в тяжелое время нужно быть не только поэтом, но и гражданином. Судьба России важнее всех судеб поэзии".
26 июля он уехал на войну, на Западный фронт - через Гомель, до узловой станции Лунинец Полесских железных дорог, а оттуда - по узкоколейке до полустанка Парохонск. Дружина располагалась в прифронтовой полосе, в районе Пинских болот и занималась сооружением запасных оборонительных позиций. Рыли новые ходы сообщения, поправляли старые, натягивали проволочные заграждения, рубили колья в лесу. Блок жил то в штабе дружины - в имении князя И.Э. Друцкого-Любецкого, то в расположении отряда в деревнях Колбы и Лопатино.
Вначале поэт вел учет рабочих, затем его назначили исполнять обязанности заведующего партией, под его началом было две тысячи человек. "Приходится полдня сидеть в седле, объезжая точки, а полдня сидеть с табелями и отчетами. Вечером единственный отдых - игра в шахматы". "Один раз Блок сдается на уговоры прочесть стихи. В полесской хате звучат вдохновенные слова, произнесенные неровным, глухим голосом: "И капли ржавые, лесные,/ Родясь в глуши и темноте,/ Несут испуганной России /Весть о сжигающем Христе".
В конце сентября его отпустили в Петроград на побывку. К ноябрю он вернулся в дружину - опять в Парохонск, в княжеский дом. На службе в Белоруссии Блок написал рассказ "Три часа в Могилеве". Газеты приносят тревожные вести. 18 декабря убит Распутин. Новый 1917 год Блок отмечает в княжеском доме.
1917 год
В январе на участок Блока прибыл с ревизией генерал. Среди сопровождающих генерала оказались старые приятели - Д.В. Кузьмин-Караваев ("синдик" гумилевского "Цеха") и А.Н. Толстой. Ужинали в помещичьем доме. "Единственное что меня занимает, кроме лошади шахмат, мысль об отпуске", - пишет он в письме к матери 1 марта.
Блок провел на Западном фронте семь месяцев. В это время в столице происходит народное восстание. 2 марта император Николай II отрекается от престола в пользу сына, затем - в пользу брата Михаила. Михаил Александрович отказался от занятия престола и предоставил право решать дальнейшую судьбу России Учредительному собранию. 2 марта исполком Петроградского совета заключил с Временным комитетом Государственной думы соглашение об образовании Временного правительства, одной из задач которого было управление страной вплоть до созыва Учредительного собрания.
17 марта 1917 года Блок выехал из дружины в месячный отпуск, 19 марта был уже в Петрограде. 23 марта - грандиозные похороны жертв Февральской революции. 9 апреля Блок приезжает в подмосковное Крюково навестить мать в санатории, потом в Москве присутствует на репетиции "Розы и Креста" в Художественном театре. Отпуск заканчивался, Блок должен был вернуться в армию.
6 марта поэт получил письмо от бывшего сослуживца по дружине присяжного поверенного Наума Ильича Идельсона, который предложил поэту поступить на работу в Чрезвычайную (Верховную) следственную комиссию, созданную Временным правительством для расследования деятельности бывших царских министров и сановников. Долго шла переписка об откомандировании Блока из дружины. Муравьев послал телеграмму Лодыженскому (главному начальнику в Минске). "Исполнительная Комиссия" Дружины, наконец, откомандировала меня, прислав мне выписку из протокола заседания, где сказано, что "они выражают глубокое сожаление по поводу утраты редкого по своим качествам товарища" и считают, что "если состав Верховной Следственной Комиссии будет пополняться такими людьми, то Революционная Демократия должна быть спокойна и уверена в том, что изменники и деспоты отечества не избегнут справедливого приговора народного Правосудия".
Перевод в состав следственной комиссии военным ведомством был оформлен. На Блока возложили обязанности литературного редактора стенографического свода допросов и показаний (он должен был обрабатывать в литературной форме показания подсудимых) и отчета, который комиссия должна представить Учредительному собранию. Военная служба поэта продолжилась на государственной службе. Жалование положили 600 рублей в месяц. Работа считалась секретной и оглашению не подлежала. В комиссии Блок работал до Октябрьского переворота.
Капитальный отчет так и не был составлен следственной комиссией, распавшейся после Октября. Единственное, что удалось выполнить из намеченного программой - это девятая глава первой части. Она поручалась Блоку, он ее написал в апреле 1918 года, озаглавив "Последние дни старого режима". Статья потеряла свое первоначальное значение и осталась у него на руках как исторический материал. Сдав работу и документы, он передал статью П.Е. Щеголеву для опубликования в издаваемом им журнале "Былое", но напечатать ее удалось только в 1921 году. Та же статья, дополненная семью документами и подготовленная к печати еще при жизни поэта, вышла отдельной книгой в издательстве "Алконост" под названием "Последние дни императорской власти" уже после его смерти.
Насыщенная богатым фактическим материалом, книга-хроника дает яркое представление о февральских днях в Петрограде. Поэт пытается объяснить причины кризиса власти: "На исходе 1916 года все члены государственного тела России были поражены болезнью… Главный толчок к развитию болезни дала война; она уже третий год расшатывала государственный организм, обнаруживая всю ветхость и лишая его последних творческих сил… Император Николай II, упрямый, но безвольный, нервный, но притупившийся ко всему, изверившийся в людях… Став верховным главнокомандующим, император тем самым утратил свое центральное положение, верховная власть, бывшая и без того "в плену у биржевых акул", распылилась окончательно в руках Александры Федоровны и тех, кто стоял за нею".
Блок последовательно, с хронологической точностью, по документам описал акт отречения царя. Десятки документов - письма, записки, телеграммы, - десятки лиц, участников событий были вовлечены в них и упоминаются поэтом в этой книге: Горемыкин, Протопопов, Штюрмер, Щегловитов, Хвостов, Фредерикс, Сухомлинов. Его интересует роль каждого, и он пытается осмыслить поступки людей в этой непростой обстановке. Таким образом Блок стал первым историком Февральской революции.
Блок верил, что возрождение России может произойти на демократической основе, он хотел быть свидетелем исторических событий, свободным от партийных обязательств и ограничений. Он понимал, что живет в исторические дни, что Февральская революция - только начало великих перемен.
25 мая через центральные улицы города прошло карнавальное шествие в честь "дня займа свободы", организованный "Союзом деятелей искусства". Блок отказался участвовать. Он не принимал политику Временного правительства, направленную на продолжение войны.
На исходе 1917 года призыв к миру и покончить с войной чаще звучал от большевиков. Блок внимательно следит за политической борьбой между партиями. 16 июня Блок как редактор Чрезвычайной следственной комиссии "с корреспондентским билетом" был на одном из заседаний I-го Всероссийского съезда Советов рабочих солдатских депутатов в старинном здании кадетского корпуса на Васильевском острове (большинство депутатов - эсеры и меньшевики). Поэт слушал доклад о работе следственной комиссии - ее председателя Муравьева.
18 мая в Петрограде состоялась массовая демонстрация трудящихся. Начались выступления против политики Временного правительства. Работа в следственной комиссии начинала тяготить. "Как я устал от государства, от его бедных перспектив, от этого отбывания воинской повинности в разных видах. Неужели долго или никогда уже не вернуться к искусству?".
Блок и после дружины продолжал ходить в шинели и сапогах. Исхудавший, коротко подстриженный, в поношенной, выцветшей гимнастерке, он был похож на солдата. Маяковский запомнил (и потом описал в 7-ой главе поэмы "Хорошо!") встречу с Блоком в одну их таких ночей - у костров, разложенных на Дворцовой площади.
15 октября Зинаида Гиппиус звонит Блоку с предложением сотрудничать в газете эсера Бориса Савинкова "Час". К ее удивлению, Блок отказывается и объясняет это так: "Война не может длиться. Нужен мир. И вы … не хотите с нами… Хотите заключать мир. Уж вы, пожалуй, не с большевиками ли? - Да, если хотите, я скорее с большевиками. Они требуют мира…" Искренность Блока не вызывает сомнения, его антивоенная позиция диктовалась гуманными соображениями, заботой об усталом народе. После упразднения Следственной комиссии положение Блока в городе стало критическим. Перед ним снова встал вопрос выбора: либо снова идти в солдаты, либо поступать на государственную службу. "То и другое ему претило, приходилось выбирать из двух зол меньшее. Он выбрал службу гражданскую…", - писала М.А. Бекетова.
В начале ноября Блок участвовал в "знаковой" встрече в Смольном. Туда руководящий орган новой власти ВЦИК (Всероссийский центральный исполнительный комитет) пригласил многих деятелей литературы и искусства. Пришли только шестеро: Мейерхольд, Лариса Рейснер, художники Петров-Водкин и Альтман, поэты Блок и Маяковский. Участники сделали совместное заявление о готовности сотрудничать с советской властью. Мемуарных свидетельств об этом мероприятии не сохранилось.
Биограф М.А. Бекетова рассказала о состоянии поэта: "Переворот 25 октября, крах Учредительного собрания и Брестский мир Ал. Ал. встретил радостно, с новой верой в очистительную силу революции". В 1917 году Блоком не написано ни одного стихотворения. У поэта творческий кризис. С конца 1917 года, когда Блок был уже свободен от службы, возникла газета "Знамя Труда", с января 1918 года стал издаваться в журнале "Наш Путь". Литературным отделом заведовал Иванов-Разумник. Блок сотрудничал с обоими изданиями и снова стал писателем.
Ю.П. Большаков
Фото: alexander-block.ru
1 часть статьи
Окончание статьи
 Чтобы понимать настоящее, надо хорошо знать прошлое
Автор: Елена Кислова
В издательстве "Христианская жизнь" вышла книга "Клинский уезд по документам XV-XVIII веков". В предисловии автор так объясняет причины, побудившие его взяться за работу: "Во времена трудные в экономическом, психологическом и духовном плане нет ничего более естественного, чем обратить свой взор в прошлое для поиска того источника, из которого черпали энергию, разум и терпение предшествующие поколения... Хочется яснее почувствовать ту атмосферу, в которой жили наши предки, не на основе различных исторических трактовок, часто дающих диаметрально противоположные оценки одних и тех же событий, а на основе строгих фактических данных. Ведь именно такие "сухие" статистические показатели как прирост населения, средняя плотность храмов, количество людей, приходящихся на одного священника, составляют основу для понимания глобальных процессов, характеризующих ту или иную эпоху. Именно это стремление "соприкоснуться" с прошедшим на основе бесспорного фактического материала определило ход и задачи исследования".
Интересно, что историю Клинского края на протяжении десяти лет собирал и изучал москвич - Дмитрий Алексеевич Рубцов.
 Подвиг новомучеников и исповедников Российских как основа единства Церкви и народного единства
Автор: Священник Александр Мазырин
И, пожалуй, самые мрачные события произошли в России 75 лет назад, ставшие в 1937 году апофеозом нового ига, когда предержащая власть обрушила на свой народ жесточайший террор, подобного которому не было в отечественной истории. Одних только расстрелянных по приговорам, согласно статистике НКВД, в период "Большого террора" 1937-1938 годов было около 700 тысяч человек. Можно, конечно, спросить, зачем вспоминать об этом в Год Российской истории - год торжества по поводу наших великих побед?
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
| 
